Никита Горшкалев - Бенгардийская история

Холодная вода вернула Ананда в чувства. Акил с Фаром вытащили его на берег и обступили. На их мордах страх мешался с ненавистью – несуразная гамма чувств. Братья запыхались, они поспешно отряхнулись и высушили себя остатками искры.

– Ты что, умеешь творить настоящий свет? – с напором спросил его Акил.

Ананд, откашлявшись, бессильно поднял на братьев глаза, решил подняться, но сильная лапа снова прижала его к земле.

– Творить свет? О чём это вы? – спросил он у братьев.

– Не свет, а настоящий свет, безграмотный ты! Большая разница. Мы видели, как столб света опустил тебя прямиком в реку. Как ты это сделал? – требовал ответа Фар.

Прикинув, что это его единственная и последняя надежда поскорее избавиться от этих двоих, Ананд решительным голосом ответил:

– Да, я умею творить настоящий свет! А если вы ещё раз полезете ко мне или назовёте моего отца «кузнечиком», я подпалю вам хвосты!

А сам подумал: как это у меня получилось?

Но, как бы убедительно он не говорил, братья ему не поверили, и Акил, жёстче прижимая его к земле, процедил:

– Ты очень устал, маленький Ананд. Мы дадим тебе время передохнуть, но когда наберёшься сил, ты сделаешь нам змею. А за то, что ты обжог мне лапу, я сейчас тебе такую взбучку устрою – век не забудешь! Фар, – приказал он брату, – держи малявку за задние лапы!

Как гром среди ясного неба, раздался прекрасный голос, и он был прекрасен даже в гневе:

– Фар, только тронь Ананда!

Акил и Фар в ту же секунду привычно склонились в поклоне, вынужденно опустив вредные и разочарованные из-за сорванного возмездия глаза перед бенгардийским принцем Алатаром. Алатар был старше их всех: ему было уже шестнадцать лет – тигр необычайной красоты, такой же красоты, как оливковая ветвь. У него были изумрудно-янтарные глаза, а в янтаре его глаз золотистая радость. Его усы – точно алмазные стрелы. На нём сияли на солнце лёгкие голубые доспехи из золота и аквамарина. И только принц с королём имели на лбу зелёную звезду.

– Принц бенгардийский, чем мы удостоились такой чести? – с глумливой лестью произнёс Акил, не поднимая глаз на принца.

– Встаньте! – приказал басом Алатар. – Как вы смеете обижать того, кто меньше вас? Вы поступаете не по-бенгардийски. Что вам сделал Ананд?

Но Ананд всей душой не хотел слышать ответа, и братья быстро смекнули, что гнев принца их обойдёт, и у них на мордах заиграли подлые улыбки.

– Алатар, это мы так дурачились, только и всего! – залепетал тигрёнок, подступая к принцу. – Никто меня не обижал.

– Пошли прочь! – рявкнул Алатар.

Акил с Фаром, пресмыкаясь, со шкодливыми мордами, отвесив на прощание парочку потешных поклонов, удрали обратно в деревню. Но Акил не мог это так оставить и мысленно обратился к Ананду: «Чтобы завтра змей был готов!» Да, бенгардийцы умели общаться, не открывая рта, достаточно постучать кому-то в голову, как в парадную дверь, и, если вам откроют, мысленно передать слова.

Когда Алатар остался наедине с Анандом, он спросил:

– Теперь расскажешь мне, что случилось на самом деле?

Ананд доверял Алатару, поэтому привёл его к эдельвейсам. Принц пристально разглядывал цветы, наклонив голову набок. Ананд почему-то сгорал со стыда, и в то же время в нём говорила гордость.

– Как настоящие, – игривым голосом признал Алатар.

Ананд бросился к нему, обняв его за переднюю лапу, – стыд всё же пересилил, и тигрёнок взмолился:

– Алатарчик, пожалуйста, не выдавай меня никому!

– Не выдам, даю слово, – озарил его очаровательной улыбкой бенгардийский принц. – Но я хочу коё о чём попросить тебя. Не будешь ли так добр поделиться со мной одним из своих эдельвейсов?

Ананд с лёгким сердцем улыбнулся – как же хорошо, когда тебя понимают!

– Ну, конечно! Конечно, забирай сколько душе угодно, хоть все, мне не жалко!

– Хватит одного, – с добрым смехом решил Алатар. – Но и ты дай мне слово, что, пока не подрастёшь, никогда не будешь создавать живое искрой – это может кончиться бедой. Нельзя растрачивать свою душу на пустяки. Пусть и на пустяки подобной красоты. Но сперва мы должны выкопать эдельвейсы и унести их выше в горы: здесь их могут заметить взрослые, а если я признал в твоих цветах их ненастоящность, взрослые – и подавно. Но в тебе определённо есть талант. Большой талант. И большое непослушание.

Принц с тигрёнком выкопали эдельвейсы. Но как их перенести все сразу? Тогда Алатар предложил усадить цветы корешками в его полоски – в них раскрылась глубокая пустота, словно внутри у тигра не было ничего. Принц ступал неспешно, словно кочующий остров, полный цветов.