Наталия Алексеева - Глупые комиксы, розовые «мартинсы»

– Пффф! – Я даже отвечать не стал.

– Ну, ты можешь хотя бы попытаться! – Затушив, Уваров отбросил окурок в кусты сирени. – И в следующем году, обещаю, твое положение не ухудшится!

– Только лишь?

– Не борзей, Романовский! Ну так что? Согласен?

Он протянул мне руку.

– Поговорить с Андрюхой насчет будущего капитана? – уточнил я.

Уваров кивнул, и мы обменялись рукопожатием. Что плохого может случиться от столь расплывчатого договора?

– Слышь, перемена уже, что ли? – повернулся Уваров. Он посмотрел на свой телефон и поднялся: – Заболтался я с тобой! Двигаем обратно!

– Биология, – тоскливо протянул я.

– Лично я сваливаю! – И он приподнял бровь, вроде как без слов приглашая меня уйти вместе.

Я так же молчаливо отказался.

Мы снова шагали к пешеходному переходу.

– Новенькая-то, кажется, ничего такая, – ступая по зебре, вдруг выдал Уваров. – Мелкая, но вполне симпатичная! И с характером!

Пара машин стояла и терпеливо ждала, чтобы мы перешли дорогу и освободили проезжую часть. И только мы ступили на тротуар, как автомобили рванули, обдав нас запахом дизельного топлива. Уваров поставил сумку на землю, вытащил из нее сложенную ветровку, встряхнул и надел:

– Я видел, как твой брат с ней сегодня в столовке сидел.

– Да? – Я состроил равнодушную гримасу. – Не заметил.

– Смотри не лоханись, браток, она, кажется, на тебя запала! – Уваров подмигнул мне и пошагал вдоль дороги по проспекту.

Я постоял несколько мгновений, растерянно глядя ему вслед, и направился к школе. И тут неожиданно из-за кустов выскочила Ульяна. И мы буквально оказались с ней нос к носу, потому что сестра Соколова почти с меня ростом. Она посмотрела на меня, будто не узнавая.

– Соколова, ты чего там шаришься? Окурки по кустам собираешь, что ли?

Опомнившись, Ульяна бросила на меня негодующий взгляд и поспешила прочь. А я вернулся в адское учебное заведение.

Бывают дни, когда мне абсолютно пофиг на то, что происходит вокруг и какие люди находятся рядом. Я просто отсиживаю свое время на уроках, стараясь не свихнуться, и поэтому ни черта не слушаю, а рисую свои комиксы. Они – единственное, что спасает меня от действительности.

Но после того, как мы оказались с новенькой вдвоем под лестницей, а потом она совершенно преспокойно болтала в столовке с Андрюхой, я уже не мог оставаться равнодушным. Не успев появиться в моей жизни, эта девчонка зацепила меня, и я никак не мог перестать думать о ней. О глубоких, насмешливых серых глазах. И это оказалось тяжело. Никто и никогда раньше не застревал в моей голове так уверенно, как она. Никто, кроме персонажей моих комиксов.

Я был зол и с удовольствием свалил бы из школы вместе с Уваровым, но тогда дома меня ждали бы нудные и тревожные расспросы. Кажется, моих родителей не волновало ничего, кроме оценок. Никто из них не интересовался моей жизнью и тем, что в ней происходило. К тому же пропускать уроки Ведьмы себе дороже.

Еле плетясь, в кабинет я вошел самый последний. Все уже расселись по местам, и моя новоявленная соседка тоже. В легком шоке от того, что она не покинула меня, я плюхнулся рядом. Бросил на стол учебник, тетрадь, тетрадь для лабораторных – все, что требует Ведьма, и положил руки на парту. Я пытался выглядеть безразличным. Но локтем, кожей щеки, всем телом чувствовал, что Рита рядом. Не выдержав, я повернулся к ней:

– Ты почему все еще здесь?!

– А где же мне быть? – Она улыбнулась.

– Думал, что тебе нравятся туповатые качки, – я кивнул на Федьку, который сидел прямо перед нами.

– Предпочитаю язвительных дрищей, – ухмыльнулась Рита.

И я не сообразил, что сказать. Наверное, впервые в жизни растерялся, не нашелся с ответом. Я только смотрел на нее и глупо улыбался. От неловкого молчания меня спасла Ведьма.

Лариса Сергеевна – она же еще и директор школы – вошла в кабинет, и кактусы в глиняных горшках вжались в землю, а рыбки в аквариуме перестали пускать пузыри. Заткнулись все, даже Кочетова, рот у которой, наверное, и во сне не закрывается.

Директриса взяла большой коричневый пластиковый контейнер и, как старорусский коробейник, пошла по рядам. Она так всегда делает. Только нам она ничего не предлагала. Наоборот, это мы ей покорно сбрасывали в коробку телефоны.

Расстаться с телефоном – все равно что с частью себя. Например, с рукой. Вот ты сидишь в классе, а учитель перед началом урока проходит и отбирает у каждого по правой руке. Чем держать ручку? Зубами? Левой рукой? А ведь есть люди, для которых отъем телефона пострашнее, чем потеря руки. Словно половину мозга потерять! Окей, Гугл! А в ответ тишина. И все. Паника, никакой новой информации. Остаются только самые необходимые для выживания функции: есть, пить, спать.