Маргарита Серрон - Новогоднее желание

Новогоднее желание.

Глава 1.

Мира сидела на крыше пятиэтажного старого дома и смотрела вниз. Осенняя ночь была сырой, промозглой и беззвездной. Ноябрь выдался в Санкт- Петербурге как всегда дождливый и серый, но Мира, за десять лет своей недолгой жизни не знала другой погоды и было всем довольна. Осень как осень, слякоть и мелкая морось-ничего особенного. Невский проспект, забитый до отказа машинами и людьми, сверху казался огромным цветным пятном. Мира дрожала от холода , но не уходила. Из куртки она уже давно выросла, да и ботиночки были все потёртые. Только какая разница? В школу она не ходила, друзей у неё не было. А в магазин и на крышу можно и так ходить. Зябко только. Мира часто пряталась ото всех на чёрной крыше. Это было её любимое место. Только она знала потайной лаз на старый чердак. Она обнаружила его несколько лет назад и никому не показывала. Это был её секрет. Днём было опасно подниматься на крышу. Если соседи засекут, то сразу в полицию позвонят, папе неприятности будут. Нет, Мира переживала за папу и оберегала его как могла, поэтому на крышу она поднималась только глубокой ночью, когда все уже спали. Ну , иногда днём, но очень редко. Мире нравилось сидеть на краю дома, свесив ноги вниз с карниза. Она смотрела на серое небо и представляла другие миры. Папа в это время уже спал , да и соседние окна не светились. Иногда Мира закрывала глаза и воображала, что сидит на берегу огромной речки. Звуки ночного города, собираясь в единый жужжащий рой, окутывали девочку спокойствием, заглушая внутреннюю боль. И тогда, граница между между миром придуманным и реальным размывалась. Мира представляла, чторадужная речка течёт по улицам города, впитывая в себя все ненужные, тревожные мысли людей. Город не спал даже ночью, но для Миры это были самые любимые и знакомые с детства звуки. Кто-то обожал шум морского прибоя, её же успокаивал шум города.

– Вон, опять пришла,

повадилась тут ходить, всю нечисть распугает своими голубыми глазами. Так и хочет, чтобы мы её скинули с крыши. – Каменная горгулья с маленькими рожками, сидящая на восточном водостоке, выпучила глаза, чтобы получше рассмотреть девочку. Она не люб

ила Миру. Может завидовала, а может просто не хотела видеть рядом с собой живую человечку. Горгулья хотела разбить

свою каменную темницу-панцирь, в который её заточли несколько столетий назад и полететь в свой мир. Но не могла это сделать. Поэтому и не любила девочку. Потому что сама хотела быть живой и полезной, как раньше, а вместо этого, она сидела на старом

водостоке и

смотрела сверху вниз на суетящихся человечков. Когда-то она была нужна всем: и людям, и высшим силам, и своим подругам. И несмотря на свой страшный вид, она была простым посыльным. Впрочем, как и все горгульи. Она прилетала к людям в новогоднюю ночь , запоминала их желания и передавала их в небесную канцелярию. А когда ей приказывали исполнять эти желания – то исполняла. Ей нравилась её жизнь. Но это было давно. Может сто лет назад, может двести, она сбилась со счёту. Однажды, она ослушалась высшие силы, и за непослушание её наказали, превратив в каменную статую. Столько уже воды с тех пор в водосток утекло… Рядом с ней сидела другая горгулья. Она охраняла другой водосток, северный. У неё были большие закручивающиеся рога, и она тоже отбывала своё наказание.

Они редко разговаривали в последние десятилетия, потому что всё, что можно было- они уже обсудили. А новости из разных миров до них доходили редко. Конечно захаживали на крышу домовые всех размеров и

калибров, да только, что с них взять – глупые и необразованные. Ну, могут протечки в квартире устроить, вещи разбросать или проводку сжечь, если хозяева им не нравились, вот и все их делишки. Так, мелкие пакости, чтобы выгнать из квартиры человечек. Домовых только их квартира интересовала. Очень уж приземленные существа, никакого полёта фантазии. Иногда старые вороны прилетали. Несколько столетий они в Санкт- Петербурге жили, видели-перевидали за это время разных историй. Но и с ними горгулья рассорилась лет так пятьдесят назад. Вороны не уважали горгулий. Садились на их головы и справляли свои нужды, либо клювы точили о каменные статуи. Что было очень унизительно. Но вороны были живые и поэтому могли делать всё, что хотели. Камень им не указ.