Зои Криницина - Девочка Май

Я росла вдвоем с мамой, отец ушел от нас, когда мне было пять лет. Я хорошо помню их скандалы при разводе, где они делили каждую деталь нашего интерьера, однажды мы вернулись домой, он переставил мебель. Мы жили как в коммуналке, мы с мамой – в одной комнате, а он – в другой. Так продолжалось недолго, позже он ушел насовсем из ее жизни, почему – мама не распространялась. Запомнилась кухня в нашей старой квартире, на которой было очень тепло и уютно, мы с отцом пили чай и запускали в кружке кораблики из орешков со сгущенкой. Это было так далеко, где хранятся детские воспоминания, и ты их бережешь изо всех сил. Когда он ушел, я была маленьким ребенком, где не понимала, что происходит, мир будто разрушился на до и после.

С отцом я общаюсь редко, он приезжает, как праздник, на мои дни рождения, берет меня за руку и уводит есть мороженое, вот только я уже не маленькая девочка и хочется от него больше, чем мороженого, больше его в своей жизни, но с ним мне нравится разговаривать: он умеет слушать, не пытаясь меня всему учить, просто слушает и принимает меня такой, как есть. Он хороший, и, несмотря на редкость встреч, я люблю его своей детской любовью, но мама против даже этих нечастых свиданий. Мне кажется, она меня ревнует к нему, когда я прихожу домой, она молчит, словно я в чем-то провинилась. Я не понимаю в чем, я не могу делить свою любовь, она у меня одна к ним двоим.

С мамой у меня были очень сложные отношения, у нас никогда не было понимания друг с другом. Мы часто ругались по любому поводу, каждая доказывала свою истину. Она была глубоко одинока и страдала от этого, после развода она так и осталась одна. Чтобы забыть о своем одиночестве, она очень любила прикоснуться к бутылке каждую пятницу – у нас были гости, или мы в гостях, – я ее очень любила и жалела.

В тот май я заканчивала школу, для меня она была адским мучением. Знаете, в школе есть такие правила: находят очередного лоха и издеваются над ним. В своем возрасте дети очень жестоки, хотят показать свою силу и что могут управлять этим миром, но на самом деле ими управляет страх. Страх – очень сильное чувство, и ты идешь на поводу у него. Ты не можешь показать себя настоящего: если они поймут, что ты не такой, что в душе ты хороший и добрый и не пойдешь за ними, тогда лохом станешь ты и издеваться будут над тобой, и ты просто плывешь по течению и сливаешься с серой массой.

Я была таким лохом, мои мучители были даже не девчонки, а пацаны. Про одного я уже рассказывала, это был Димка, бывший парень Таньки. Всю жизнь они меня считали убогой, страшной девчонкой, которая не может дать им отпор. Каждый день я училась хорошо бегать и ровно дышать. Я не знаю, когда это началось, и моя жизнь стала как у белки в колесе, которая все время бегает по кругу. Мой круг был «школа – дом», мне нужно было незаметно слиться из школы и добежать до дома. Каждый день открывался чем-то новым, где я не знала, что от него ждать!

Сегодня мой день рождения, я стою возле школы, рассматривая ее, как будто вижу в первый раз. Передо мной стоит большое белое здание, в окнах горит свет, видно фигуры маячащих в них людей, до звонка осталось минут десять, я оттягиваю момент, чтобы туда войти. Я ненавижу ее всей душой, нет, не школу – людей, которых она вырастила, которые меня мучили на протяжении девяти лет. Сзади подбегает Наташка и закрывает мне глаза.

– С днем рожденья!!! – верещит она, подавая подарок. Он упакован в яркую бумагу, и на нем прицеплен красный бант. Я рву бумагу – конечно же, это книга, еще одна в мою коллекцию.

– Спасибо, – отвечаю я и целую ее в щеку.

Наташка – моя лучшая подруга, единственное на сегодня, что лучшее есть в моем мире. Мы с ней дружим с самого детства, с того момента, когда мы с мамой переехали в новый район: я вышла на улицу, она сидела в песочнице и лепила куличики, подавая мне свое ведерко и фигурки, чтобы я к ней присоединилась. Вот так и выросла наша дружба длиною в десять лет.

Я кидаю книгу в рюкзак и с тяжелым сердцем захожу внутрь, не ожидая от этого дня ничего хорошего. На входе вахтерша кричит, чтобы все переодевали вторую обувь, но всем глубоко насрать, идут так, словно ее здесь нет.

С ног меня сбивает первоклашка.

– Эй, потише! – кричу я, но вижу только его рюкзак, который перевешивает его в два раза. «Как они их вообще носят?» – удивляюсь я. Мы идем по школе, я рассматриваю ее, как будто вернулась в детство. Помню, мама сплела мне две косички с бантами и привела за руку в первый класс, она мне казалась чем-то непостижимым и очень важным для меня, а в жизни все оказалось наоборот.