Луи Ружемон - Новый Робинзон

Порыв ветра не был последним усилием бури. Вскоре ветер переменил направление и с еще большей силой задул с противоположной стороны. В таком ужасном положении, привязанный веревкой к мачте, я провел всю ночь. Около меня не было никого, никто не мог помочь мне.

Единственное живое существо на шхуне, кроме меня, — собака Янсена. Временами до меня доносился ее жалобный вой. Она была заперта мной еще в начале бури в нижней каюте.

Всю ночь ветер бросал шхуну то в ту, то в другую сторону. К рассвету буря начала стихать, а к шести часам утра дул уже только слабый ветерок. Я мог теперь осмотреться.

Представьте себе мое счастье, когда я увидал, что шхуна все еще крепка и непроницаема для воды. Осмотрев шхуну, я тотчас же спустился вниз, чтобы освободить собаку Бруно. Восторг бедного животного не имел границ. Бруно тотчас же бросился на палубу и забегал по ней. Он долго бегал и искал кого-то, вероятно, хозяина. Но кроме меня никого на шхуне не было.

Утро было прекрасное, и я решил попробовать поднять уцелевшие паруса. Я достал из бака все, что мне было нужно, и после долгих усилий натянул-таки грот и стаксель. Но у меня не было ни компаса, ни карт. Я не знал, какого направления мне нужно держаться, чтобы добраться до берега. Я знал, что в тех местах море усеяно бесчисленным множеством островков и отмелей, известных только искателям жемчуга. Мне казалось, что куда бы я ни направил шхуну, она или станет на мель, или засядет на коралловом рифе.

На прежнем месте оставаться не было никакого смысла. Нужно было пускаться в путь. Руль был сбит бурей, поэтому я укрепил на корме два длинных рулевых весла, они должны были заменить мне руль. Работа эта была нелегка и заняла у меня три дня. Наконец, все было в порядке, шхуна была готова к плаванию. Я поднял якорь и пустил шхуну по направлению к западу, руководясь положением солнца. Через несколько дней я изменил принятое сначала направление на юго-западное. Я надеялся встретить на этом пути один из островов Голландской Индии. Но день проходил за днем, а никакой земли не встречалось.

Представьте себе, если сможете, мое положение. Один-одинехонек на шхуне. Руля нет, нет карт, нет компаса. Неизвестно, где я и куда плыву. Я мучусь страхом и за себя, и за своих товарищей. Что ждет меня?

Ночью, на время сна, я бросал якорь, а утром, на рассвете, вставал и пускался в дальнейший путь. Я искал земли…

На тринадцатый день вечером, как раз перед заходом солнца, я увидел вдали островок. Вскоре я заметил дым, клубами поднимавшийся над берегом. Очевидно, на берегу был разведен большой костер. Я думал, что это какие-нибудь сигналы, и предположил, что приближаюсь к одному из дружественных нам малайских островов. Как оказалось, я ошибся. Подплыв ближе, я увидел несколько совершенно голых дикарей, которые бегали по берегу и яростно размахивали копьями по моему направлению. Это мне не очень-то понравилось, и я повернул шхуну чтобы обойти остров. Сильное течение не позволило мне выполнить этого плана. Меня гнало в какую-то большую бухту, и вскоре я очутился в большом заливе, в 3 или 4 мили шириной. Над поверхностью воды залива кое-где виднелись коралловые рифы. Течение увлекало меня все дальше и дальше. Через несколько минут шхуна попала в большой водоворот и успела несколько раз повернуться в нем, прежде чем я справился с рулевыми веслами и вывел судно из опасного места. Вслед за этим шхуну понесло к скалам, и я должен был стоять с веслом в руке и отталкиваться им от скал. Это были страшные минуты, и я до сих пор удивляюсь, как шхуна не пошла ко дну. Ведь она была уже достаточно повреждена бурей, да и кроме меня никого на ней не было. А много ли мог я сделать один?

Я начал было отчаиваться в том, что мне удастся выбраться из этого течения, как вдруг шхуна очутилась в узком проливе между двумя островами.

Воинственные туземцы уже давно остались позади меня. Я никак не думал, что и здесь снова встречу врагов и вдруг… Как раз в то время, когда я был в самой узкой части пролива, на одной из скал, нависших над проливом, появилась целая толпа голых туземцев гигантского роста.

Туземцы были страшно возбуждены. Туча копий полетела в меня. Хорошо еще, что при встрече с первой толпой дикарей я устроил себе на палубе убежище из поставленных перпендикулярно люков. Я спрятался в нем. Копья падали вокруг, но меня не задевали. Тогда туземцы бросили в шхуну десятки бумерангов, но без результата. Некоторые из этих странных орудий задели паруса и упали на палубу, но остальные возвратились к бросившим их туземцам. Я оставил у себя бумеранги, попавшие на шхуну. Они были около 50–60 сантиметров длины и по виду очень походили на лезвие серпа. В самой широкой своей части они имели от 4 до 5 сантиметров ширины. Сделаны они были из очень твердого дерева и могли нанести большой вред.