Эзоп - Басни Эзопа

— Что толку? — говорит. — Зачем мне красота при таком гнусном голосе?

И отвечает Павлину Юнона:

— Природа каждую птицу наградила по-своему: тебе дала красоту, орлу — силу, соловью — песню. Ты один остался недоволен. Перестань хныкать. Что тебе ни подари, ты быстро найдешь повод для новых жалоб.

*

Завистнику — всё мало.

«Шея у тебя, как изумруд!»

Орел сидел на высокой скале и зорко высматривал себе добычу. Тем временем Охотник, затясь в расщелине, выследил Орла и пустил стрелу прямо ему в сердце. Умирая, Орел разглядел стрелу в своей груди.

— О, жестокая судьба! — вскричал Орел. — Так глупо умереть! И особенно жестоко, что убившая меня стрела снабжена орлиными перьями!

*

Беда, какую сам навлек, особенно досадна.

Затаился в расщелине…

Как-то раз холодною зимой нашел Крестьянин замерзшую, окоченелую Змею, подобрал и спрятал у себя на груди.

Но не успела Змея отогреться в тепле, как тотчас смертельно ужалила своего благодетеля. Перед смертью бедняга плакал, причитая:

— Поделом мне! Такого гада пожалеть!

*

Не пригревай на груди змею.

Он пожалел Змею.

Жили две Лягушки, две соседки. Одна жила в болоте, где вдоволь воды, которую так любит весь лягушачий род, а другая на лугу, где всего-то и воды, что в канавах после дождя.

Болотная Лягушка, любя подругу, все приглашала ее перейти на житье в болото, где ей будет куда удобней и — главное — безопасней.

Но подруга — ни в какую.

— Я, — она говорила, — здесь привыкла и никуда не двинусь.

А в скором времени заехала на луг тяжелая телега, и погибла та Лягушка под колесами.

*

Не держись за свои опасные привычки.

Там было вдоволь воды.

Двое Путников шли в жаркий летний день по пыльной, голой дороге. Но вот завидели они Платан, свернули с пути и укрылись от палящих солнечных лучей под его прохладной тенью.

Хорошенько отдохнули, а потом, глядя вверх на ветки, один Путник говорит другому:

— Вот глупое дерево — этот Платан! Никакого плода не приносит! И что за польза от него человеку?

Но Платан перебил его сердито:

— Неблагодарный! — крикнул он. — Ты нашел в моей тени защиту от палящего зноя и, пользуясь моей прохладой, смеешь уверять, что я ни на что не годен?

*

Нет хуже порока, чем неблагодарность.

«Неблагодарный!»

Однажды Блоха говорит Волу:

— Как так — ты, такой большой и сильный, служишь человеку, делаешь за него самую тяжелую работу, а я, такая кроха, живу себе на нем, сосу его кровь, а он на это — хоть бы что?

На это Вол ей отвечает:

— Человек ко мне добр, и я ему благодарен. Он кормит меня, дает мне приют, а время от времени, чтоб выказать свою нежность, оглаживает меня по голове и шее.

— И меня бы тоже оглаживал, — Блоха говорит. — Если б я позволила. Да только я не позволяю, не то бы от меня мокрое место осталось!

*

Каждому свое.

«Ты, такой большой и сильный…»

Птицы воевали со Зверями. Борьба шла с переменным успехом. А Летучая Мышь была сама по себе и не знала, к кому примкнуть. Когда счастье улыбалось Птицам, она их поддерживала, когда Зверям — сражалась в их рядах.

Пока шла война, никто не замечал Летучей Мыши. Но когда война кончилась и все помирились, ни Звери, ни Птицы не захотели иметь дела с двуличным предателем, и так и осталась Летучая Мышь по сей день одиноким отщепенцем.

*

И вашим и нашим — не лучшая политика.

Она примыкала к победителю.