Стефани Вробель - Милая Роуз Голд

Оригинальное название: THE RECOVERY OF ROSE GOLD

Copyright © Stephanie Wrobel, 2020

Изображения на обложке: https://www.shutterstock.com/

Дизайн обложки: Emily Osborne

Опубликовано по согласованию с Madeleine Milburn Ltd и The Van Lear Agency LLC

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2021

Издательство Clever

Книги – наш хлѣбъ

Наша миссия: «Мы создаём мир идей для счастья взрослых и детей»

Генеральный директор Александр Альперович

Главный редактор Елена Измайлова

Арт-директор Лилу Рами

Ведущий редактор Алина Сафронова

Редактор Дарья Козлова

Корректоры Батыр Эсенов, Надежда Власенко

День выхода на свободу

МОЕЙ ДОЧЕРИ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО было давать против меня показания. Но она все же решила это сделать.

Да, Роуз Голд виновата в том, что я села в тюрьму. Но ответственность лежит не только на ней. Если уж показывать пальцем, то свою лепту внесли прокурор с нездоровым воображением, излишне доверчивые присяжные и кровожадные журналисты. Им нужна была история. (Доставайте попкорн, история вышла что надо.)

Жила-была одна злая-злая женщина. Однажды у нее родилась дочка. Девочка была слаба и тяжело болела. Она питалась через трубку, у нее выпадали волосы, а передвигалась бедняжка на инвалидной коляске. Восемнадцать лет доктора разводили руками, не понимая, что с девочкой.

А потом появились два бравых полицейских и спасли девочку. Вы только посмотрите: выяснилось, что девочка была абсолютно здорова, зато мать оказалась больным чудовищем! Прокурор рассказал всем, что она травила собственного ребенка на протяжении многих лет. Это мать была виновата в том, что девочку все время тошнило, что она страдала от истощения. Жестокое обращение с ребенком при отягчающих обстоятельствах – вот как это назвали. Мать заслужила наказание.

Сразу после ее ареста налетели стервятники-репортеры. Они хотели нажиться на истории разрушенной семьи. В заголовках они требовали расправы над «Ядовитой Пэтти», «манипуляторшей», которой перевалило за пятьдесят. Все друзья матери поверили в эту ложь. Городок всколыхнулся в волне праведного гнева. Все адвокаты, копы и соседи считали себя благородными рыцарями, спасителями бедняжки. Они заперли мать в темнице и выбросили ключ. Свершилось правосудие, а потом почти все жили долго и счастливо. Конец.

Но где были все эти адвокаты, когда мать в тысячный раз соскребала с ковра дочкину рвоту? Где были копы, когда эта самая мать ночи напролет сидела за медицинскими справочниками? Где были соседи, когда малышка еще до рассвета начинала звать мамочку?

Объясните мне: если я почти двадцать лет издевалась над собственной дочерью, то почему она предложила сегодня забрать меня из тюрьмы?

Коннолли подходит к моей камере ровно в полдень, как и обещал.

– Готова, Уоттс?

Я вскакиваю с койки, похожей на печеньку «Поптарт» [1] Прямоугольное печенье с начинкой, покрытое глазурью. , и расправляю грубую униформу цвета хаки.

– Да, сэр!

Я превратилась в пташку, готовую чирикать по команде.

Пузатый надзиратель достает большую связку ключей и, насвистывая, открывает дверь камеры. Я у Коннолли любимица.

У койки сокамерницы я останавливаюсь. Мне не хочется устраивать сцену, но Алисия уже сидит у стены, обхватив колени руками. Она поднимает на меня взгляд и начинает рыдать. Она выглядит намного моложе своих двадцати.

– Ш-ш, ш-ш. – Я наклоняюсь и обнимаю бедняжку, пытаясь украдкой взглянуть на ее перебинтованные запястья, но она замечает. – Не забывай наносить мазь и менять повязки. Чтобы не было инфекции, – говорю я, поигрывая бровями.

Алисия улыбается. На щеках блестят слезы. Она икает.

– Хорошо, сестра Уоттс.

Я стараюсь не показывать, что мне приятно. Я ведь сертифицированная сиделка, двенадцать лет проработала в этой сфере.

– Вот и умница. Диаз сегодня сводит тебя на прогулку. Тридцать минут. Все как доктор прописал. – Я улыбаюсь Алисии в ответ, гладя ее по волосам. Она уже перестала икать.

– Будете мне писать?

Я киваю.

– И можешь звонить мне когда угодно. – Сжав ее руку на прощание, я снова встаю и иду к Коннолли, который терпеливо меня ждет. На пороге я останавливаюсь и оглядываюсь на Алисию, а потом мысленно ставлю галочку, чтобы не забыть отправить ей письмо, когда доберусь до дома. – Со временем станет легче.

Алисия смущенно машет мне рукой:

– Удачи вам там.

Мы с Коннолли идем к контрольно-пропускному пункту. Заключенные из других камер прощаются со мной.