Валерий Тимофеев - Про лягушонка Квака. Бултыхальные мысли

– Вот здорово! Я хочу к ним, – Квак стал собираться в дорогу.

– Не спеши, торопыга, – остановила сыночка Мама. – Торопиться в ту страну не надо. Туда каждый из нас рано или поздно сам попадет. А вот назад дороги не будет. Старайтесь в этом мире побольше увидеть да получше узнать. Право же, он стоит того.

– А мир большой?

– Должно быть большой, – неуверенно сказала Мама. – Только я дальше речки не заходила.

– А ты, Папа, весь мир видел?

– Весь мир никто не видел.

– Даже самая древняя жаба?

– Даже самая древняя жаба.

– Даже самая быстрая птица?

– Даже тысяча самых быстрых птиц.

– Это плохо, – вздохнул Квак. – Жить, жить и всего не увидеть. Скука. Не у кого расспросить, не с кем посоветоваться. Вот погодите, еще немного подрасту и отправлюсь в путешествие. Всю жизнь буду по земле блуждать, но детям своим и внукам мне будет о чем порассказать! – пообещал Квак.

Что-то случилось с головой Квака. Папа говорил о засушенных мозгах, но Квак точно знал – его мозги не засушены. Если бы они были засушены, они бы не шевелились. А у Квака такое ощущение, словно в его голове булькает что-то разбавленное болотной жижей. Лягушонок и не хотел думать о всяких других мирах, странах и вечных жизнях, но мысли о них упорно бултыхаются в разбавленной голове и, как деревяшки в болоте – сколько не топи, они все равно выплывают и на поверхности покачиваются.

Разве могут в какую-нибудь более-менее нормальную голову залезть такие ненормальные мысли?

Зачем такой большой мир придумали, если его весь никто и никогда увидеть не сможет? Или его не для лягушек придумали? Тогда для кого? Или на земле есть кто-то главнее Папы – Куака и Мамы – Ква? Нет, они самые главные. А немного поменьше главные другие болотные лягушки и лягушата. Такими их всех придумали. Это было давным-давно. Жил на Земле один умный Квак. А может не на Земле он жил, а на облаке. Или на вершине вон той горы, которую Папа и Мама зовут Солнцепеклом. Этому Кваку очень не понравилось, что на Земле очень мало лягушек, только он один. Потому Земля такая скучная. Он взял и придумал еще много-много лягушек, и вот это теплое болотце для них. И жуков-короедов. И комаров с мошками. И всяких птиц и зверей. Всего и всех напридумывал.

Вот каким был этот самый первый Квак. Лягушки его всегда вспоминают, хоть он давным-давно ушел из этой жизни в другую, но рядом с ним всем хорошо живется. Поживут, поживут здесь и к нему уходят. Только, говорят, просто так не соберешься и не уйдешь, надо заслужить, не то с дороги собьешься, заблудишься и сто миллионов тысяч лет или больше будешь блуждать.

А чтобы не забывали о нем, в каждой лягушечьей семье обязательно хоть одного малыша да назовут Кваком.

Папа и Мама считают меня маленьким. Ну и пусть. Я не буду спорить с ними, не открою им самой великой тайны. Они хоть и главные, никогда и ни за что не узнают того, что знаю я.

Во мне, таком маленьком, только-только перешедшем из детского садика головастиков в школу лягушат, живет кто-то другой, он очень старый и очень мудрый. Он знает больше Мамы и Папы, больше всех. Я часто думаю не своими, думаю его мыслями. И словно в другой мир переношусь. Я вижу себя взрослым. Я знаю, что я им был. Жил тогда, когда мои сегодняшние Мама и Папа были совсем малюсенькими головастиками, и даже еще раньше, когда они еще не родились на свет.

Когда этот другой просыпается во мне, я подолгу разглядываю свое тело, лапки и перестаю что-либо понимать. Как же так? Трава растет только вперед. Личинки и жуки растут только вперед. Все лягушки и я тоже растем только вперед. А я один еще умею расти и назад. Давным-давно был большим, потом старым-престарым. А потом опять головастик… лягушонок…

Почему меня назвали Кваком? Случайно? Или я тот самый Квак, который все на свете придумал и сотворил?

Если так, тогда почему я так часто бываю беспомощным, как самый маленький малыш?

Вот какие фантазейки живут в моей разбавленной голове. И вовсе это не фантазейки, а самые настоящие враки. Так же Мама говорит? Я – «маленький глупенький лягушонок, которому еще жить да жить и день за днем учиться уму-разуму».

Мысли опять несогласно забултыхались. И Квак нашел самый верный выход. Он высунул голову из воды, подставил ее под лучи скувыркнувшегося солнца, и оно быстро сделало свое солнцепёкольное дело. Разбавленные мозги лягушонка подсохли, мысли перестали бултыхаться и всплывать. А Квак, успокоенный и обрадованный, вернулся в свой любимый болотный дом.