Эдгар Крейс - Волшебник Синей Горы

Во, лёгок на помине! Явился не запылился и, как всегда, со своими ординарцами: Шмоней – тощим и длинным, как пожарная каланча мальчишкой и Кубиком – коротышкой с большой рединой между передних зубов, от чего он немного шепелявит. Почему Шмоню зовут Шмоней? Да потому, что у него вечная привычка обыскивать свои карманы на предмет обнаружения в них чего-нибудь новенького. Он называет это «шмоном», вот поэтому его вся деревенская детвора Шмоней и зовут, а так – парень он вполне нормальный. Шмоня постоянно таскает за Борькой целый мешок с разными булками, за что Борька ему, иногда, позволяет взять одну булочку, но всегда ту, что поменьше. Кубик же таскает для своего предводителя бурдюк с водой, который с вишнёвым сиропчиком. Он хоть и коротышка, – что в рост, что в ширину одинаковый, но очень сильный мальчишка, а вид у него, ну прямо вылитый кубик на коротких ножках, а не пацан. Поэтому его в нашей деревне все ребята Кубиком и кличут, но он на это не обижается, потому что обычно сильные люди – они очень добрые. Только я не понимаю: чего это они оба Борьку во всём слушают? Из-за булок что ли?

– Привет, Макс! Всё в окне торчишь, что, мать тебя на улицу не пускает? – осведомился Борька и откусил очередной кусок булки.

За его обжорство ребята иногда зовут его – Булкой. А сейчас, видно, он нарочно встал напротив моего окна так, чтобы загородить собой озеро. Ведь я сейчас его рисую, а значит, – мне надо его хорошо видеть, но сейчас весь вид пейзажа был безнадёжно испорчен Борькиной довольной рожицей, и я нарочно отвернулся, чтобы он понял, что мне это совершенно не нравится.

– Ну что, после вчерашней драки с нами и говорить больше не хочешь, да? – стал подначивать меня Борька.

– Ещё не известно, кому больше вчера досталось?! – ответил я, рассматривая толстого майского жука, который полз по подоконнику.

Я подвинул указательным пальцем жука, а сам уселся в окне. Ноги свесил наружу, да так и сидел, беззаботно болтая ногами. Всё равно теперь из-за этой весёлой троицы у меня уже пропало всякое желание рисовать, но я всё ещё разглядывал высоченные, старые деревья, которые росли на берегу нашего озера. Я как раз только начал их рисовать, когда заявились мои друзья.

– Борька, ты ему собой весь пейзаж загородил, а он так надеялся нарисовать дом своего доброго волшебника на Синей Горе! – захихикал Кубик, а через минуту стал заливаться смехом Шмона, чуть ли, не ломаясь при этом пополам.

Видимо, из-за его длиннющего роста до него всё доходило значительно дольше, чем до других мальчишек. Как вы, наверное, уже догадались, то Макс – это я. Вообще-то меня зовут Максим, но друзья чаще всего меня зовут – Макс. Мы с Борькой дружим, но за его колкий язык не раз уже с ним дрались, а ещё мы дрались по идейным соображениям! Это я так Борьку воспитываю. Может это, конечно, и неправильно, но очень уж Борька любит всякие глупости болтать. Он, как и все в нашей деревне, утверждает, что волшебников на свете нет, а я уверен, что есть. Но, самое главное, – он вслед за всеми утверждает, что весь мир – это лишь одна наша деревня, а лес и озеро – это границы мира, а дальше за ними ничего нет. За это я на Борьку очень сердился, а иногда и лупил. Потому, что не может быть, чтобы весь мир был таким маленьким. Глупости всё это! В нашу драку, обычно, влезали Шмоня и Кубик, и разнимали нас всех уже моя мама или их родители. Но все наши драки были несерьёзные, ведь мы всё-таки были друзьями. Борька думает, что его ребята должны уважать и считать главным за то, что он угощает их булочками и поит сиропной водой, но я так не считаю. Я думаю, что нужно уважать людей за их хорошие поступки, за честность и справедливость, а не за еду.

– Всё равно, ребята, вам меня никогда не переубедить, и я обязательно доберусь до Синей Горы, и тогда обязательно познакомлюсь с волшебником, а может и сам стану волшебником! – убеждённо говорю я.

– Конечно, и с волшебником познакомишься, и сотворишь такое чудо, что свет ещё не видел таких чудес и тогда пред нами предстанет во всей своей красе – твоя любимая Синяя Гора, которой, вовсе и нет на свете, потому, что её никто и никогда не видел, а раз никто не видел – значит её на свете вовсе и нет! – уверенно произнёс Борька и снова с аппетитом откусил большой кусок пирога.

Теперь он ел пирожок с мясом. А это значит, что время движется к обеду, потому что Борька ест пирожки и булки строго по расписанию: утром – творожные, в обед – с мясом, а на ужин – с вареньем или повидлом. Это у него так же неумолимо, как утренний восход солнца.