Людмила Плешивцева - Митина азбука

Теперь Митя тоже знал, что значит верить. Но это был пока его секрет.

– Грех-то какой, – ворчала бабушка, выгоняя из огорода Петьку.

Петька – совсем молоденький поросёнок. Мите жалко стало его, сидящего целыми днями взаперти, вот он и открыл дверь загона. Одуревший от подвалившего счастья хрюшка начал носиться по всему двору с диким визгом, как будто его сейчас поймают и пустят на холодец. Лениво развалившиеся на солнышке коты встрепенулись, насторожили уши и, подняв трубой хвосты, с дикими воплями бросились врассыпную, подальше от носившейся по двору страсти. Собака Найда, выскочив из конуры, принялась неистово лаять и греметь цепью.

Такой переполох поднялся, что бабушка, прилёгшая было вздремнуть после обеда, испугалась, не случилось ли чего с внуком, и выбежала во двор.

А во дворе она увидела Петьку, роющего землю прямо в аккуратной грядке с клубникой.

Ещё не понимая, что случилось и почему животина оказалась во дворе, схватила метлу, первое, что попалось под руку, и попыталась загнать Петрушу восвояси, но не тут-то было. Поросёнок с такой прытью начал убегать, да всё по грядкам, по грядкам, что Мите пришлось прийти на помощь. Вдвоём они кое-как справились с хулиганом.

– Грех-то какой, – не переставала повторять бабушка, вытирая со лба пот косынкой. – Как он умудрился выбраться из загона?

Мите пришлось признаться, что это его рук дело.

– Удумал тоже, спасатель. Всех ему жалко. А бабушку не жалко? Вон, все грядки порушил. Сколько морковки да клубники испортил. Ох, грех какой!

– Бабуль, что ты заладила, грех да грех. Что такое грех?

Бабушка нацедила из колонки в кружку воды, присела на скамеечку, вздохнула.

– Ох, умаялась, сердце до сих пор колотится, не успокоится никак. Вот это и грех. Хорошее ты сделал дело или плохое?

Митя молчал. Он понимал, что хорошего в сделанном мало, но признаваться в этом не хотелось.

– Ну я же хотел, как лучше, – пробубнил он. – Мне Петьку жалко стало. Он так смотрел на меня жалобно, вот я и решил: пусть немного погуляет.

– Вот и погулял, – постепенно успокаиваясь, произнесла бабушка. А грех – это…

Она немного подумала, но ничего лучшего, чем повторить: «Грех – это грех», – не смогла.

– Всё равно не понимаю, – Митя присел рядом на траву. – Какое-то слово… Как гром, гроза, град.

– И правда, – отозвалась бабушка, – как-то опасно, тяжело звучит это гр… ничего хорошего не сулит. Вот весной прошла гроза с громом и градом, всю рассаду побило. Хорошо, что успела другую посадить.

– А я не люблю, когда гр… омко разговаривают, кричат, – подхватил Митя. – А еще не люблю, когда ты гр..устная, и сам не люблю гр..устить.

– А я не люблю гр..язнуль. Бабушка вынула из кармана маленькое зеркальце и подала внуку.

Мальчик посмотрел на себя и рассмеялся.

– Я как Петька – поросёнок, хрю – хрю, – запрыгал он вокруг бабушки. – Ба, значит грех – это что-то плохое?

– Да уж, грех – это очень плохо. Человек не должен совершать плохие поступки, от которых пострадает кто-то другой или он сам. И должен понимать, что хорошо, а что плохо. А если уж согрешил, совершил дурное что-то, умей покаяться, попросить прощения. Это очень важно, Митюшка, – голос бабушки стал серьёзным.

– Понимаешь, в жизни всякое бывает, но надо научиться признавать свои ошибки и просить за них прощения. Понял, озорник?

– Бабуль, прости меня и Петьку. Мы больше так не будем. Давай я тебе помогу порядок навести.

Митя с бабушкой принялись за работу. За ними внимательно наблюдали Найда, залезшая вновь в свою будку, вернувшиеся на своё любимое место коты и Петька, который недовольно хрюкал и ждал, что его опять кто-нибудь пожалеет.

Митя забежал в дом и сразу к бабушке:

– О – ёй – ёй, бабуль, рукам больно!

– Что случилось? – женщина оторвалась от своих дел и поспешила к внуку.

Руки у мальчика были красные, пальчики не гнулись.

– Ты что ж это, без варежек гулял?

– Да не, бабуль. Я просто варежки свои Серёже отдал. У него руки замерзли, а варежек нет.

– Эх, добрая ты моя душа. Ладно, отдал и отдал. Только надо было прибежать домой и другие взять. Отморозишь руки, будешь знать. Ну-ка, засовывай пальцы мне в волосы – это лучшее средство, чтобы их отогреть.

Ручонки внука утонули в седых волосах.

– Бабуль, а у Серёжи и шарфа нет. Давай я ему подарю свой, ты мне ещё свяжешь.

– Нет, свой отдавать не надо. У нас есть дедушкин, совсем новый, вот его и подарим твоему Серёже.