Мадлен Л`Энгл - Быстро вращается планета

– Значит, они запустят ракеты из Веспуджии, мы запустим в ответ свои, и чего ради? – В голосе Сэнди звенел гнев.

– Эль Рабиозо считает это актом возмездия, карой. Западный мир отхватил слишком большую часть мировой энергии, мировых ресурсов, и нас следует наказать, – объяснил мистер Мёрри. – Мы ответственны за серьезную нехватку нефти и угля, за вырубку лесов, за ущерб, нанесенный атмосфере, и он собирается заставить нас расплатиться за это.

– Он обвиняет нас, – сказал Сэнди, – но если он заставит нас расплатиться, Веспуджия заплатит так же дорого!

Миссис О’Киф протянула морщинистые руки к огню.

– Призываю в Таре днесь… – пробормотала она.

Мег вопросительно посмотрела на свекровь, но старая женщина отвернулась. Мег решила сказать в пространство, не обращаясь ни к кому лично:

– Я понимаю, что это эгоистично прозвучит, но лучше бы Кальвин не уезжал в Лондон ни на какую конференцию! Я хотела бы уйти с ним.

– Я знаю, милая, – отозвалась миссис Мёрри, – но доктор Луиза полагала, что тебе следует остаться.

– Если бы можно было хотя бы позвонить ему…

Чарльз Уоллес вышел из молчаливой отрешенности и сказал:

– Она еще не случилась, эта ядерная война. Никто еще не запустил ракеты. А пока этого не произошло, остается шанс, что никогда и не произойдет.

На лице Мег промелькнул слабый отблеск надежды. Ей подумалось: может, лучше бы нам было, как всему остальному миру, не знать, что наши жизни могут оборваться до следующего восхода? Как нам к этому приготовиться?

– Призываю днесь… – снова пробормотала старая женщина, но отвернулась, когда Мёрри на нее посмотрели.

Чарльз Уоллес спокойно заговорил с родными – но глядел он при этом на Мег:

– Сегодня День благодарения, и все мы вместе, не считая Кальвина, и мать Кальвина с нами, и это важно, и все мы знаем, что сердцем Кальвин тоже с нами.

– В Англии День благодарения не празднуют, – заметил Сэнди.

– Но мы празднуем. – Голос отца был тверд. – Накройте стол, как собирались, пожалуйста. Деннис, ты наполнишь бокалы?

Пока мистер Мёрри нарезал индейку, а миссис Мёрри уваривала подливку, Мег взбила крем, а близнецы и Чарльз Уоллес поставили на стол миски с рисом, начинкой, овощами, клюквенным соусом. Миссис О’Киф пальцем не пошевелила, чтобы им помочь. Она посмотрела на свои натруженные руки, потом уронила их на колени.

– Призываю в Таре днесь…

На этот раз никто ее не услышал.

Сэнди, пытаясь пошутить, сказал:

– А помните, как мама решила приготовить овсяное печенье на бунзеновской горелке, на сковородке?

– Получилось вполне съедобно, – сказал Деннис.

– С твоим аппетитом все съедобно!

– Он и сейчас грандиозен, вопреки всему.

– Садитесь за стол, – сказала миссис Мёрри.

Когда все заняли свои места, она машинально протянула руки, и вся семья, включая миссис О’Киф, сидевшую между мистером Мёрри и Мег, взялась за руки, образовав круг.

– Давайте споем «Dona nobis pacem» [1] «Даруй нам мир» (лат.) – традиционный католический канон. (Здесь и далее – примеч. перев.) , – предложил Чарльз Уоллес. – Ведь мы все молим о мире.

– Тогда пусть начинает Сэнди, – сказала Мег. – У него самый лучший голос. Потом вступят Деннис и мама, а затем папа, ты и я.

Их голоса слились в старинной мелодии, повторяя раз за разом: «Даруй нам мир, даруй нам мир, даруй нам мир…»

Голос Мег дрожал, но все-таки она сумела допеть до конца. Когда еду начали раскладывать по тарелкам, вместо обычной веселой беседы воцарилось молчание.

– Странно, – сказал мистер Мёрри, – что источником смертельной угрозы оказался южноамериканский диктатор из почти неизвестной маленькой страны. Мег, тебе грудку?

– И темного мяса тоже, пожалуйста. И какая ирония судьбы в том, что все это происходит в День благодарения!

– Я помню, как мама рассказывала про одну давнюю весну, много лет назад, когда отношения между Соединенными Штатами и Советским Союзом сделались такими напряженными, что эксперты предсказывали: до конца лета разразится ядерная война, – сказала миссис Мёрри. – Они не были паникерами или пессимистами; это было взвешенное, обдуманное суждение.

И мама рассказывала, как она гуляла по лугу и думала, зацветет ли ива еще хоть раз? И после этого она каждую весну ждала, когда на иве появятся пушистые почки, и вспоминала те дни. И никогда больше цветение ивы не было для нее чем-то обыденным.

Ее супруг кивнул:

– Тогда приговор был отменен. Может, так будет и сейчас.