Якоб Гримм: Французские сказки и новеллы

Много всяких мыслей приходило ему в голову, и он не на шутку встревожился. Но его ждало худшее, когда они обе вошли в залу и фея Суссио решительно ему заявила:

— Король Очарователь, вот перед вами принцесса Пеструшка, которой вы обещали быть верным супругом. Она мне крестница, и я желаю, чтобы вы на ней немедленно женились.

— Я! — вскричал он. — Чтобы я женился на этом маленьком чудовище! Вы, наверное, полагаете, что у меня очень покорный нрав, если такие предложения мне делаете. Знайте же, что ничего я ей не обещал, а ежели она говорит иное, так она…

— Остановитесь вовремя, — перебила его фея Суссио, — и не будьте столь дерзки, чтобы не оказать мне должного почтения.

— Я согласен, — отвечал король, — почитать вас, как фею надлежит почитать, отдайте мне мою принцессу!

— А разве я не ваша принцесса, вероломный? — воскликнула Пеструшка, показывая кольцо на своей руке. — Кому же ты это кольцо дал в залог своей верности? С кем ты у окошка маленького говорил, как не со мной?

— Как так! — вскричал он. — Значит, меня обманули и провели? Ну, я не дамся в обман! Ко мне, лягушки мои верные! Немедленно прочь отсюда!

— Не в вашей это власти, коли я на то не соглашусь, — заявила Суссио. Она тронула его, и ноги его пристали к паркету, точно их гвоздями приколотили.

— Хоть вы меня камнями побейте, хоть вы с меня шкуру сдерите, воскликнул тогда король, — но ничьим я никогда не буду, кроме Флорины! Решение мое твердо, а там как хотите пользуйтесь вашим могуществом.

Суссио обращалась к нему и с нежностью, и с угрозами, и с посулами, и с мольбами. Пеструшка плакала, кричала, стонала, сердилась, смирялась. Но король ни слова не говорил, и взирая на них с величайшим негодованием, ничего на их речи не ответил.

Так прошло двадцать дней и двадцать ночей — и все это время они говорили да говорили, не евши, не спавши, не присевши. Наконец Суссио, вконец измучившись, сказала королю:

— Вижу я, что вы упрямец, который не хочет внять голосу разума. Ну, выбирайте: или вы семь лет будете каяться в том, что нарушили данное вами слово, или вы женитесь на моей крестнице.

Король, продолжавший хранить глубокое молчание, тут внезапно воскликнул:

— Делайте со мной что хотите, лишь бы я был от этой нюни избавлен!

— Сам вы нюня! — отвечала ему разъяренная Пеструшка. — Забавно на вас и смотреть, король лягушачий, приехавший к нам лишь за тем, чтобы меня разобидеть и слово свое нарушить. Да будь у вас чести на четыре гроша, разве вы так поступили бы?

— Вот уж поистине трогательные укоризны я слышу! — ответил ей король, насмехаясь. — Видно, ошибся я, что такое сокровище не беру себе в жены!

— Нет, нет, нет! — вскричала тут Суссио в ярости. — Не бывать ей твоей женой. А ты лети в окошко, коли хочешь, потому что быть тебе семь лет голубой птицей.

В то же мгновение облик короля стал изменяться. Руки его покрываются перьями и обращаются в крылья, ноги становятся черными до тоненькими, и крючковатые когти вырастают на них, тело уменьшается, весь он убран длинными, тонкими перьями, отливающими небесной лазурью; глаза его округлились и заблистала, словно солнце; нос его уже не нос, а клюв цвета слоновой кости; на голове его поднялся белый хохолок в виде короны, — он восхитительно поет да и говорит также.

Тут испустил он жалобный крик, видя свое превращение, вспорхнул да и вылетел в окно, покидая мрачный дворец Суссио. В глубокой тоске перелетает он с ветки на ветку, выбирая только деревья, посвященные или любви или печали, — то мирты, то кипарисы. И поет он жалобные песни, оплакивая горькую судьбу свою и Флорины.

«Куда-то враги, — думает он, — могли ее запрятать? Что случилось с прекрасной их жертвой? Не погубила ли ее жестокость королевы? Где искать мне ее? Неужели осужден я семь лет без нее томиться? Может быть, ее за это время выдадут замуж, и я навек потеряю надежду, которой жизнь моя держится».

И так все эти мысли огорчали короля Голубую Птицу, что готов он был умереть.

А фея Суссио в это время отослала Пеструшку к королеве, которая очень беспокоилась тем, как свадьба прошла. Но когда увидела она свою дочку, и та ей все рассказала, то королева пришла в ужасную ярость, которая вновь обратилась на бедную Флорину.

— Ну уж, — сказала королева, — не раз ей придется раскаяться, что понравилась она королю Очарователю.

Поднялась она в башню вместе с Пеструшкой, которая была разодета в самые дорогие платья. На голове у нее была алмазная корона, и три дочери самых богатых баронов королевства несли шлейф королевской мантии. А на пальце у нее был перстень короля Очарователя, который Флорина, однажды беседуя с ним, заметила. Очень она была удивлена, увидав Пеструшку в таком пышном наряде.