Игорь Фарбажевич: Куриный художник

- Хватит! - стукнула кулаком по столу Кларисса.

- Да вот же она, вот! - и обрадованный Филимон бросился к окну.

Кларисса повернула голову.

В небе над мэрией пролетала Коза.

- Значит, это... правда?.. - пролепетала Кларисса.

- Как и Птица Счастья, ух-ух, ваша милость!

- Выходит, у нас - самый счастливый город на свете! - воскликнула Кларисса и окуталась дымом из трубки.

- Выходит, что так! - согласился секретарь.

- Но в таком случае, - растерянным голосом сказала она, - это пахнет... политикой!..

- Ух-ух, не понял, - чуть растерялся Филимон.

Кларисса раздраженно посмотрела на него:

- У вас что, одышка?

- Привычка, ваша милость. Не обращайте, ух-ух, внимания!

- Я говорю: что кто-то, а лучше сказать - некто - отобрал у мэра право делать людей счастливей, чем они есть! Понимаете?! Это называется политической провокацией!

- Ну, что вы, ваша милость! - таинственно улыбнулся секретарь. - Разве можно сравнить какую-то Птицу с вашими грандиозными замыслами?!

- Прекратите сейчас же! - негодующе сказала Кларисса. - Я вас уже предупреждала: я воспринимаю только критику! Браните меня!

- Но для чего? - вновь вытаращил глаза Филимон.

- Для встряски, милейший! Во мне спят адские силы! И я хочу отдать их все для процветания нашего города!.. - Она вытряхнула табак из погасшей трубки в хрустальную пепельницу. - Кстати, где вы видели эту Птицу?

- У чучельника Марка.

- Так она что, неживая? - разочарованно удивилась Кларисса.

- Самая что ни на есть живая! Он поймал её неделю назад и продает счастливые перья.

- Ах, вот оно что! - недовольно сказала Кларисса.

- Вам не о чем беспокоиться, - поспешил успокоить мэра секретарь. Перья стоят дорого, да и за неделю всех не осчастливишь. Тут важен сам факт пребывания Птицы в нашем городе! Об этом я и, ух-ух, попытался написать...

Кларисса встала из-за стола и прошлась по кабинету.

- А вы в чем-то правы, господин Филимон. - Она выглянула в окно и посмотрела на небо. - Эта Птица действительно сможет нам принести богатство и славу.

- Еще бы!

- Вот только как бы достойно запечатлеть её пребывание в нашем городе! Ваш чучельник не вызывает у меня доверия. А если отнять у него?

- Нельзя! - решительно сказал Филимон. - На сегодняшний день, эта Птица - его собственность!

- Что же делать? - спросила Кларисса. - Думайте, думайте, господин секретарь!..

- Дворец Счастья! А в нем - та самая Птица!

- Целый Дворец?! - удивленно спросила она. - А что!.. В этом что-то есть... Но на какие деньги?

- Повысим налоги, соберем пошлины, откроем обязательнодобровольный Фонд для Дворца счастья имени мэра, ух-ух, Клариссы! Ой, простите!

- Послушайте, господин секретарь, - сказала она, уже улыбаясь. - Вы невозможный льстец! Я устала от вашей бесконечной лести!

- Но, ваша милость! - неожиданно негодующе вскричал Филимон тонким голосом. - Что же вы все о себе да о себе, ух-ух, печетесь?! О потомках бы, ух-ух, подумали! Чтобы через 100, нет, через 300 лет благодарные потомки с восторгом вспоминали бы "Время Клариссы", при котором все были, ух-ух, как счастливы!.. - разошелся он. - А вы все на себя оглядываетесь! Ах-ах, что скажут! Как бы чего не вышло! Вон наши соседи свой городишко в Мэргород переименовали! И справедливо, ух-ух! Своих мэров ценить надо! - Он перевел дух и замолчал, преданно моргая выпученными глазами.

Кларисса с восторгом смотрела на секретаря:

- Ну... если ради потомков, - неуверенно изрекла она.

- Исключительно ради них, сердечных! - тут же подтвердил Филимон.

- А успеете?.. Экспедиция прибудет сразу после Съезда Ихтиологов.

- Управимся, - ответил он привычным деловым тоном. - Не впервой! Подключим студентов университета, солдат гарнизона! Раз Филимон сказал, ух-ух, - все будет в порядке! Оборудуем под Дворец городской Музей Боевой Славы. Зачем городу Музей?

- А что же чучельник? - спросила Кларисса.

- А мы его назначим Главным Хранителем Птицы! Так что - как бы не помер, ух-ух, от радости!

Через десять минут первый экипаж города покатил к мастерской Марка.

БАБУШКА БОЖЕНА

Выбежав из дому вне себя, Нелли тут же свернула в переулок. Она слышала за спиной отчаянный голос отца, но упрямо шла вперед. Солнце припекало сильнее, зонтик Нелли забыла, хотелось пить, туго набитый саквояж оттягивал руку, и настроение было безнадежным, хоть в столицу возвращайся.

Навстречу ей прямо по мостовой пожилая женщина толкала впереди себя тележку с пустыми корзинами - видимо, возвращалась с Городского рынка.

Колеса у тележки были несмазаны, и каждое, подпрыгивая на булыжниках, скрипело по-своему: первое - свистело, второе - ойкало, третье - икало, а четвертое - даже пробовало что-то напевать.