Антонина Голубева - Мальчик из Уржума

Кроме кухни, была еще одна комната. Называлась она важно "горницей", а всего богатства было в ней четыре крашеных старых стула, с которых давным-давно облезла краска, да стол с вязаной скатертью.

Здесь же в углу стоял старый шкаф для чайной посуды. Верх у него был стеклянный, а низ деревянный, с тремя ящиками, - нижний ящик никогда не открывался. Посуда в шкафу всегда красовалась на одном и том же месте. Для постных щей, которые варили каждый день в доме, довольно было чугуна да глиняной миски, а для каши и картошки хватало горшка. Простая еда была у Костриковых. Дети иной раз еще козье молоко пили от своей козы Шимки да под пасху и рождество лакомились белыми баранками.

Когда Сереже исполнилось шесть лет, приглянулась ему на базаре игрушка - деревянная лошадка, серая в черных яблоках, с хвостом из новой мочалы. Стоила эта радость всего-навсего шесть копеек. Только копеек лишних у матери не было, и лошадку Сергею не купили. В утешенье сшила ему мать из тряпок мячик, только я всего. Но Сережа со своим приятелем, Санькой Самарцевым, умели обходиться и без игрушек. Играли они в деревянные чурбачки, которые принес им однажды знакомый плотник, в лунки и в салки.

Летом самым любимым их занятием было купанье в Уржумке. Они сидели в речке часами - до тех пор, пока, бывало, кожа у них не посинеет и не покроется пупырышками. Плавали наперегонки, валялись в песке. Обваляются с ног до головы - и бултых в воду. Так целый день и жили у реки. На головы лопухи надевали, чтобы солнце не припекало, вот и вся одёжа.

А по вечерам собирали они во дворе у себя соседских ребят, в чикало-бегало играли или в пряталки.

Много во дворе разных углов, где можно отлично схорониться. Например, на конюшне или в яме под сараем. Эту яму вырыла собака Шарик, когда у нее народились щенята. Здесь было холодновато, сыро. Прятались еще мальчики в огороде и в темных сенях, за старой рассохшейся бочкой.

Да мало ли места было. Двор велик!

Иной раз ребята во время игры в пряталки переодевались. Наденут чужую рубашку и выставят нарочно плечо или локоть из-за угла. Тот, кто водит, сразу и попадается. "Санька! - орет, - Санька!" А это вовсе и не Санька, а Колька Сазонов в Санькиной рубашке. Но в пряталки или в чикало-бегало можно было играть только в большой компании. А вот когда Сережа и Саня вдвоем оставались, то чаще всего строили из песка и глины запруду или крепость. Работа не всегда ладилась. Иной раз дело до ссоры доходило. Саня хоть и старше был на два года и уже в школе учился, но был какой-то тихий и вялый: начнет работать с охотой, да сразу же и остынет, сидит на земле и еле-еле мнет глину ладонями. А Сережа не такой - чуть выскочит на двор, сейчас же кричит: "А давай, Сань, строить!.. А давай палки стругать!.. А давай за щуренками пойдем!.." ("Щуренками" ребята маленьких щук называли.)

Ловить рыбу мальчишки ходили на пруд возле мельницы. Если ловля была удачная, возвращались домой вприпрыжку, с визгом, с хохотом. А Серьга хохотал больше всех. В горле у него так и булькало.

Соседи его "живчиком" звали, а домашние - "спросом". Это потому, что ему всё на свете знать надо было. Он и к Саньке с вопросами частенько приставал. Раскроет букварь и всё просит: выучи да выучи читать.

Санька, чтобы отвязаться, показал ему как-то первые попавшиеся на глаза три буквы: П, С и О.

Сережа буквам сразу же клички придумал: П - это ворота, О - баранка, а С - полбаранки. Эти три буквы он всё время на земле палкой писал, а потом вздумал их на стене сарая углем вывести. Громадные кривые буквы О, П и С. Влетело ему за это от отца здорово. С тех пор он больше стен не пачкал. Но учением интересоваться не перестал. Каждый день расспрашивал он Саню про школу: что там да как там? А дома всё бубнил: "Ну, когда я в школу пойду? Отдайте меня в школу!"

"Куда тебе в школу итти - мал еще", - говорила Сережина мать.

Глава II

КУЗЬМОВНА

Сережину мать звали Екатериной Кузьминичной, а соседки запросто кликали ее Кузьмовной.

Была она худенькая, маленькая, с карими глазами. Говорила всегда тихо и медленно. Все ребята во дворе ее любили, а свои подавно.

Сереже исполнилось семь лет, когда отец его вздумал пойти на заработки в другой город. Из Уржума каждую весну много народа уходило в Вятку, на "чугунку" - так называли тогда железную дорогу - да на кожевенный и лесопильный заводы.

В городе отец рассчитывал подработать немного, а к осени вернуться домой. Но уже заморозки начались, выпал снег, а отец всё не возвращался, словно в воду канул человек. Пропал без вести. Ходили слухи, что он там в Вятке и помер. Но толком ничего никто не знал.