Эдуард Успенский - Отпуск крокодила Гены

Однажды жарким летом крокодил Гена и Чебурашка собирались в отпуск.

— Гена, а Гена, — ныл Чебурашка, — давай не поедем на юг, давай поедем на север. Я никогда не был в Нарьян-Маре.

— И слава богу! — отвечал Гена. — Там такой холод, что никакая твоя собственная шуба не спасет.

— Гена, — продолжал Чебурашка, — а мы тебе купим доху.

— Я предпочитаю плавки, — отвечал крокодил и укладывал и укладывал вещи в свой большой чемодан на колесиках.

— Ладно, — смирился Чебурашка. — Пусть в этом году будет по-твоему. А в следующем году в отпуск обязательно рванем на полуостров Ямал.

Чебурашка вынул из своего рюкзака варежки и валенки и положил туда черные очки. Больше в рюкзаке у отпускника Чебурашки ничего не было. В дверь позвонили. Как всегда, три с половиной раза.

— Это ко мне, — догадался Гена. — Почта.

И точно. Почтальон вручил Гене конверт с надписью: «Москва. Кремль. Крокодилу».

— Знают меня в стране, — скромно сказал Гена.

— А при чем тут Кремль? — спросил Чебурашка.

— Там, наверное, самая главная почта, — ответил Гена.

На конверте было еще написано:

«Лети с приветом, вернись с крокодилом».

— Наверное, это письмо про любовь, — решил Гена. — Любовные письма всегда так начинаются.

— Тогда скорее читай его, — попросил Чебурашка.

Он уже переходил в тот возраст, когда вопросы любви и дружбы заняли у него второе место после мультфильмов.

И Гена стал быстро читать:

— «Дорогой крокодил, пишут тебе ребята из деревни Березай. Мы тебя очень любим…»

— Вот видишь, — сказал Чебурашка, — действительно письмо про любовь.

— Это, скорее, про дружбу, — возразил Гена и продолжил:

«…Ты нам очень нужен. Ты можешь спасти нашу речку Березайку, которую губит наша чернильная фабрика. У нас уже лягушонки синие. Мы всей деревней Березай поклонимся тебе в ноги.

— Они, наверное, братья, — сказал Чебурашка.

— Нет, просто однофамильцы, — возразил Гена.

— Ну, так поедем им помогать? — спросил Чебурашка.

— Нет, — ответил Гена. — Я три года не был в отпуске.

— Но у них там лягушонки синие, — закричал Чебурашка.

— Может, они слишком долго купаются, — холодно возразил Гена.

— Эх, Гена, — сказал Чебурашка, — а я думал, ты все дела бросишь и помчишься спасать речку, а ты…

— Ты, Чебурашка, правильно понял. Все дела бы я бросил, а вот отпуск бросать не хочу. И вообще, это письмо не мне, а журналу «Крокодил».

— Почему ты так решил?

— Потому что здесь написано внизу:

«Мы тебя все любим, выписываем и читаем».

А меня любить можно, а выписывать и читать нельзя.

— Жалко, — сказал Чебурашка. — Я так люблю спасать речки и вообще кого-нибудь.

Они еще долго укладывались. А письмо Гена положил в новый конверт и написал:

«Москва, ул. Правды, журнал „Крокодил“, журналистам Моралевичу и Жувачкину».

Он велел Чебурашке сбегать и отнести письмо в почтовый ящик.

Чебурашка долго прыгал около почтового ящика, пока какой-то прохожий не помог ему и не приподнял над землей вместе с письмом.

Когда Чебурашка вернулся, Гена все уже упаковал.

— Присядем перед дорогой, — сказал он.

— Зачем? — спросил Чебурашка.

— Есть такой обычай, — объяснил Гена. — Надо присесть и тихо-тихо сидеть полчаса, а то дороги не будет.

Только они присели, как снова зазвенел дверной звонок.

— Ну все, — сказал Гена, — теперь жди неприятностей.

Это снова пришел почтальон. Он принес открытку в конверте.

На конверте было написано:

«Двум балдам: зеленому и плоскому и коричневому, с ушами».

— Гена, это не нам, — сказал Чебурашка.

— Почему ты так решил?