Ирина Гусарова: Мышкинские сказки

Родители с испугу от напора такого и сказать ничего не смеют. Уж больно много сулит, хорошо бы, коль всё так. Окромя Оринки-то в доме ещё две девки, сестренки младшие. Их тоже ещё растить надо. Глазами моргают родители, гостю чай льют, вздыхают, думают, да и согласились.

Ох, Оринка в слёзы:

- Не пойду, - говорит, - за чудо это бородатое. Я Ондрейку люблю. Ой, не пойду!

Мать слёзы смахивает - жалко дочку-то.

- Нам решать! - хмуро гаркнул отец.

Убежала Оринка к себе в каморочку, целую ноченьку проплакала, сердешная. А купец-то в тот же день уехал - к свадьбе готовиться. И настала печаль-кручина, все село замерло, выжидает, что будет. А Оринка день одна плачет, а вечером с Ондрейкой на пару слёзы льют. Прощаются друг с другом, что перед могилой.

- Прощай, моё солнышко! - говорит Ондрейка.- Ничем тебя не обидел, лелеял, радовался на тебя. Не увижу тебя боле, моя Оринушка.

И в слёзы.

- Не плачь, мой соколик, не рви мне сердце. Не живу я теперя, а умерла будто. Только и есть, что любовь твоя теплится. Как я без тебя, соколик мой ясный, жить-то буду? - И тоже в слёзы.

За последние дни как-будто вода в речке прибыла, столько слёз всеми пролито. А деревья-то шумят, шумят, беду кличут. Вот на третий день Оринка и говорит:

- Схожу-ка я в лес за грибами. Последний раз порадую вас, батюшка с матушкой.

Повязала платочек, взяла лукошко, а сестрёнки с нею просятся: .

-И мы с тобой, Оринушка! Возьми нас...

А Оринка, сердешная, отвечает:

- Нет, сестрёнки милые, одна пойду, погуляю на воле напоследок.

Сказала и скорёхонько ушла в лес-то. Шла, шла по знакомой тропинке и пришла к лесному озеру. Вода в том озере, что зеркало, чистая да студёная. Оринка корзинку в сторону кинула, платочек с себя сорвала и, что есть мочи, бегом к озеру. Решила в воду кинуться. Слёзы из глаз хрустальными каплями сыплются, губы шепчут слова прощальные. Только к озеру подбежала, глядь, а на берегу старичок сидит.

- Куда это ты, Оринушка, бежишь? - спрашивает. - Али хочешь в воду кинуться? Погоди немного, присядь-ко со мной.

Оринка как-то сразу присмирела, поостыла, присела рядом со старичком. А он ей и говорит:

- Не печалься, не горюй, может, всё и уладится. Поживи денек-другой у меня, а там и решай.

- Хорошо, дедушка, - отвечает Оринка, - поживу у тебя.

Посидели они на берегу, пока не завечерело. Поднялся старичок-лесовичок и побрел к своей избушке, а Оринка за ним. Смотрит, а избёнка-то у старичка совсем худая. Заходят в избу, а старичок и спрашивает:

- Где, Оринушка, приляжешь, на печи али на лавке?

- Не заботься, дедушка, мне пуховых перин не надо,- отвечает Оринка.

- Молодец, - улыбается старик в бороду.

- Дедушка, а Вы что же, и ужинать не будете? - удивляется Оринка.

- А чем же, милая? У меня нет ничего, - говорит старичок.

- Как же нет? А грибы-ягоды у самой избушки? Я, дедушка, мигом!

Схватила Оринка со стола кувшинчик и выбежала из избы. Не успел старик, кряхтя, присесть на лавку, а Оринка тут как тут. Кувшинчик полон малины, а в переднике грибы белые, крепкие да ровные.

- А где ведёрко-то у тебя, дедушка? - спрашивает Оринка.

- Ведро-то? За печкой. Неужто н за водой пойдешь, темно же?

- Я быстро сбегаю, - уже в дверях отвечает Оринка. И не успел старик глазом моргнуть, а она с водой возвращается. Плеснула воды в самовар, печку наладила, дрова-то всегда в доме за печкой сушатся. Заиграл огонь в печи весело. Оринка угольки да щепки в самоварную трубу покидала, и еловых шишек добавили для аромата. Потом и за грибы принялась: начистила, нарезала и на сковородку уложила. Постным маслом полила, посолила и в печь. Печь пуще играет, только треск по дому раздаётся. А Оринка уж полы намывает. Половицы сосновые задышали, смолистый весёлый дух по избёнке стелется. Паучки все по углам разбежались - как бы Оринка их веником из дому не выгнала. Старик на Оринку налюбоваться не может. Сидит, кряхтит да в бороду хмыкает. Тут и грибы поспели. Оринка чай с малиной заварила, стол накрыла, деду в пояс кланяется:

- Кушайте, дедушка, теперь я на Вас порадуюсь.

- Спасибо тебе за твоё угощение, и от моего не откажись.

Сказал так старичок да как махнёт рукавом! Тут на столе и масло, и молоко, и хлеб появились. "Чудеса!"-удивляется Оринка. Что было, тем и поужинали и на покой отправились.

Утром Оринка проснулась, да как вспомнит всё, и опять в слёзы.

- Что же ты опять плачешь? - спрашивает старичок-лесовичок.

- Ох, дедушка, как мне мати жалко, как мне тятю жалко, и сестрёнок жалко, и Ондрейку жалко. Потеряли они меня, чай поди ищут. А вернуться к ним нету моченьки, - убивается Оринка.