Эдуард Успенский: Меховой интернат

С ТРУДОМ.

— Почему с трудом? — оторопела Люся.

— Как почему? Как почему? — захлопотала белочка. — Волкам трудно летать. Они не умеют же. Птицы умеют. Мыши умеют. А волки не умеют.

— Других ошибок нет?

— Нет, — ответила белочка.

— Я вижу, что есть.

Вперед важно, вперевалочку вышел Иглосски. Большой специалист.

Он зачеркнул букву "и" в слове "Устин" и написал "е".

— Устен? — удивилась учительница. — Почему Устен?

— У стен летает, — объяснил Иглосски. — В облаках у стен.

— При чем тут стены?! — завопила Люся. — Ошибка в этом слове. — Она показала на слово "аблака".

Весь класс принимал участие в исправлении написанного.

Образовалась целая спасательная экспедиция. К ней присоединился еще и Сева Бобров.

Зубастый Сева закричал:

— Я знаю! Я знаю! "Аблака" — это неправильно. Надо написать "яблака". Получится: "Устин, летящий в яблаках".

— В каких еще яблоках?

- В обычных, — пояснил Сева. — Он вокруг яблони летает.

От этих стен и яблок у Люси кругом пошла голова.

— Неужели никто не знает?

— Я знаю! — сказала Лаковая Молния. — Надо писать "в облаках".

— Правильно, — похвалила ласку девочка. — Вот вам кусочек Вафельного Отметника.

— А мне не дадут Отметника? — спросил устенный Устин.

Люся не знала, как ей быть — дать ему понюхать плитку вафли в наказание за неграмотность или, наоборот, похвалить его за старательность и отломить кусочек. Она решила угостить волка. А нюхательно-воспитательные меры пока отложить. Яблоковый Устин аж засветился от радости неярким серым светом.

Прогудел начинальник. Меховая братия забегала и замоталась, малышня повисла на Люсе.

— Что мы будем делать? — кричали они.

— Не знаю.

— Давайте в залезалки играть. Давайте!

— Это что такое?

— Игра такая. Надо на крышу залезть. Кто выше всех залезет, тот победил. А остальные его стаскивают, — объяснил ежик Иглосски. — В прошлый раз победил Мохнурка.

— И где он? — спросила Люся.

— В ночевальне лежит. Перебинтованный. Он слетел сверху и поцарапался по дороге.

— Это уже не залезалки, а бинтовалки получаются, — сказала девочка-учительница. — Только сегодня мы в это играть не будем. Мне пора домой. Меня папа с мамой ждут. Я боюсь, что мне дома "влеталки и разгонялки" устроят.

— Это хорошая игра, во "влеталки", — сказала белочка. — Это влетать куда-нибудь надо?

Зверята проводили Люсю, до ворот и долго махали лапами вслед и кидали вверх разные вещи. Эти вещи еще много времени взлетали над забором.

Всю неделю ученица-учительница Люся Брюкина внимательно наблюдала за своими коллегами по учебе. Смотрела на тех, кто обучает, и на тех, кто обучается.

И вот что было замечено.

Спальников намазал доску воском, как лыжи. Поэтому Лушина, которая всю неделю учила арифметику с папой, не сумела даже написать условие задачи. Мел скользил. Учительница сердилась.

— Ты, Лушина, нарочно это сделала. Потому что урока не выучила.

— Я выучила, Мария Яковлевна. Это кто-то другой доску намазал.

— А вот мы сейчас проведем контрольную работу на вычитание дробей и выявим, кто у нас диверсант. Ясно, что отличники доску натирать не станут.

Кандидатами в диверсанты оказались: Спальников, Игорь Трофимов, Кира Тарасова и бедная Карина Мариношвили. Ей эта двойка была нужна больше всех. У нее и так по арифметике было две.

Великолепный Киселев подрисовал усы на портрете знаменитого писателя Маяковского. Он оправдывался:

— Все писатели как люди. И Чехов, и Толстой, и Некрасов, а он отрывается. Он какой-то ненастоящий, потому что без усов.

— А ты много читал Маяковского?

— Потому и не читал, что он без усов. Теперь начну.

— Теперь ты пойдешь домой и приведешь родителей, — говорила Эмилия Игнатьевна — завуч. Очень умная и опасная женщина. — Твой папа без бороды и усов. Но я думаю, он настоящий и всыплет тебе как следует, по-настоящему.

Язвительный Игорь Трофимов подумал и сказал:

— Вот учителя! Вот завучи! Человек в беду попал, а они острят, шутят. Нет, с такими людьми мы никуда не придем.

На родительском собрании сердился дедушка Киры Тарасовой:

Моя Кира говорит: "Если не купишь мне джинсы, я в школу не пойду. У нас все учащиеся в джинсах ходят. Даже директор. Я одна как из сельской местности в юбке югославской. Будто я отсталая". А где ж я ей эти джинсы возьму? Да ведь не простые надо, а фирмы Врангеля. Я ей говорю: "Этого Врангеля мы прогнали в революцию не для того, чтобы его штаны носить!" Она мне в ответ: "Темный ты, дедушка, ничего в истории не понимаешь. И в экономике. Вы ведь Врангеля прогоняли, а это Вранглер.