В Хауф: Харчевня в Шпессарте

- Ну конечно! - продолжал смеяться Шальк. - Он слишком благочестив и богобоязнен, господин наш брат, и считает игру в кости смертельным грехом. Но я предложу вам нечто, что не посрамит и самого набожного отшельника. Принесемте удилища и крючки, и кто сегодня утром, пока часы в Цоллерне не пробьют полдень, наловит больше всех рыбы, тот и будет владеть прудом.

- В сущности, глупо с моей стороны бороться за то, что и так принадлежит мне по праву наследства; но для того, чтобы вы видели, что я действительно хотел поделиться с вами, я принесу свои рыболовные снасти.

Они разъехались по домам; близнецы поспешно позвали слуг, велели им перевернуть все старые камни и набрать червей для приманки рыбы. Куно же взял свою всегдашнюю удочку и приваду, приготовлять которую его выучила госпожа Фельдгеймер, и первым вернулся обратно к пруду. Когда прибыли близнецы, он предоставил им выбрать самые удобные места, а потом и сам закинул удочку. И вот рыбы как бы признали в нем господина пруда: целые стаи щук и карпов подплывали к нему и так и кишели вокруг его удочки. Самые старые и крупные оттесняли маленьких; каждое мгновение он вытаскивал удочку, и когда снова закидывал ее в воду, двадцать-тридцать рыб разевали уже рты, чтобы схватить острый крючок; не прошло и двух часов, как вся земля вокруг него была покрыта чудесными рыбами; тогда он бросил удить и подошел к братьям посмотреть, как идут у них дела.

Маленький Шальк поймал мелкого карпа и двух жалких ельцов. Вольф - трех усачей и двух пескариков, и оба унылые глядели в пруд, так как они отлично видели со своих мест невероятное количество рыбы, наловленной Куно.

Как только Куно приблизился к брату Вольфу, тот вскочил, плохо скрывая свою ярость, разорвал уду, сломал удилище на мелкие куски и побросал их в пруд.

- Не один, а тысячи крючков желал бы я забросить в этот пруд, и пусть на каждом из них трепетала бы рыбка! - вскричал он. - Но тут дело

не чисто, - все это колдовство и чародейство. Иначе как бы мог ты, глупый Куно, в какой-нибудь час наловить больше рыбы, чем я ловлю в год?

- Ну как же, как же, теперь я вспомнил, - продолжал маленький Шальк. Ведь удить его научила госпожа Фельдгеймер, подлая ведьма, - и как глупо было с нашей стороны удить с ним, ведь он скоро сам будет волшебником.

- Дурные вы люди! - вскричал в негодовании Куно. - Сегодня утром я вдоволь насмотрелся на вашу жадность, бесстыдство и грубость. Уходите и никогда больше не возвращайтесь. И поверьте мне, для ваших душ было бы лучше, если б вы хоть вполовину были так добры и богобоязненны, как женщина, которую вы честите ведьмой.

- Нет, нет, она не настоящая ведьма! - злобно сказал Шальк. - Настоящие ведьмы умеют предсказывать, а госпожа Фельдгеймер так же похожа на предсказательницу, как гусь на лебедя. Ведь предсказывала она отцу, что добрую половину его наследства можно будет купить за гульден с оленем, иными словами, что он совсем обнищает; и все же до самой его смерти ему принадлежали все земли, видные с башни Цоллерн. Нет, госпожа Фельдгеймер просто взбалмошная старуха, а ты глупый Куно.

И с этими словами маленький Шальк поспешно удалился, ибо он побаивался сильных рук брата, и Вольф последовал за ним, бормоча все ругательства, слышанные им от отца.

Огорченный до глубины души, возвратился Куно домой. Теперь ему стало ясно, что братья никогда не примирятся с ним. Он так близко принял к сердцу их жестокие слова, что на другой же день слег, и только утешения достойного патера Иозефа да укрепляющие отвары госпожи Фельдгеймер спасли его от смерти.

Когда же близнецы узнали, что брат их Куно при смерти, они устроили веселую пирушку и во хмелю условились, что кто первый узнает о смерти глупого Куно, тот велит палить из пушек, чтобы таким образом оповестить другого, а кто первый выстрелит, будет иметь право выкатить бочку лучшего вина из погреба Куно. С этого времени Вольф велел своему слуге стать на часах неподалеку от Хиршберга, а маленький Шальк не поскупился даже подкупить за большие деньги слугу Куно, чтобы тот поскорей дал ему знать, когда господин его будет при последнем издыхании.

Но этот слуга был все же более предан своему ласковому и благочестивому господину, чем злому графу фон-Шальксбергу. Однажды вечером он с участием осведомился у госпожи Фельдгеймер о состоянии здоровья своего господина; и когда та ответила, что он чувствует себя довольно хорошо, он открыл ей заговор обоих братьев и сообщил о том, что они собираются, как только узнают о смерти брата, на радостях палить из пушек. Старушку это очень разгневало; она немедленно передала об этом графу и, когда тот не хотел верить такому бессердечию братьев, посоветовала ему испытать их и распространить слух, будто он умер, - тогда и обнаружится, будут ли они палить из пушек. Граф позвал к себе слугу, подкупленного братом, допросил его сам и приказал ему съездить в Шальксберг и сказать там, что он кончается.