В Хауф: Карлик Нос

Улица, куда привела его старуха, находилась в очень отдаленной части города, и Яков едва мог выбраться из узких переулков. Там была страшная толкотня. По всей вероятности, думал он, где-нибудь поблизости показывают карлика, так как он поминутно слышал возгласы:

- Ах, посмотрите на безобразного карлика! Откуда он взялся? Какой у него длинный нос и как смешно голова торчит у него прямо на плечах! А руки-то, руки какие у него черные, безобразные!

В другое время Яков и сам побежал бы за толпой, потому что очень любил смотреть на великанов, карликов и вообще на всякие диковинки, но на этот раз ему было не до того: он спешил вернуться к матери.

Ему стало как-то жутко, когда он пришел на рынок. Мать все еще сидела на своем месте, и в корзине у нее оставалось довольно много овощей, следовательно, он проспал недолго. Однако ему еще издали показалось, что мать сидит какая-то грустная, потому что она не зазывала покупателей, а сидела неподвижно, подперев голову рукой; а когда он подошел поближе, то ему показалось даже, что она бледнее обыкновенного. С минуту он простоял в нерешительности, не зная, что делать но потом собрался с духом, подошел к ней сзади, ласково опустил руку на ее плечо и сказал:

- Что с тобой, мамочка, ты сердишься на меня?

Мать обернулась, но в ту же минуту отшатнулась от него с криком ужаса.

- Что тебе нужно от меня, безобразный карлик! - воскликнула она. Прочь, прочь от меня, я терпеть не могу подобных шуток!

- Но, мамочка, что с тобой? - спросил Яков с испугом. - Тебе, верно, нездоровится. Зачем же ты гонишь меня, своего сына?

- Я уже сказала тебе: убирайся прочь! - возразила она с гневом. - От меня ты не получишь ни гроша за свои шутки, уродливое создание!

"Вот горе-то, она совсем помешалась! - подумал огорченный Яков. - Как бы мне отвести ее домой?.."

- Милая мамочка, будь же рассудительна, посмотри на меня хорошенько, - ведь я твой сын, твой Яков...

- Нет, это уж чересчур! - воскликнула мать, обращаясь к соседке. Посмотрите на безобразного карлика! Вот он стоит предо мной и разгоняет покупателей, да еще осмеливается издеваться над моим несчастьем. Этот бессовестный урод не стыдится уверять меня, будто он - мой сын, мой Яков.

Тут соседки с шумом поднялись и осыпали Якова отборнейшей бранью: ведь торговки, как известно, на этот счет мастерицы. Они ругали его за то, что он смеется над несчастьем бедной женщины, у которой семь лет тому назад украли красавца-сына. Они грозили, если он не уйдет, сейчас же накинуться на него и выцарапать ему глаза.

Бедный Яков не знал, что и подумать обо всем происходящем. Ведь не далее как сегодня утром он пошел с матерью на рынок, помог ей разложить товар, потом отправился за старухой, поел у нее супу, вздремнул маленько и вернулся на рынок, а между тем и мать и соседки толкуют о каких-то семи годах да еще называют его безобразным карликом. Что же такое случилось с ним? Однако, убедившись, что мать не хочет его знать, он с трудом удержался от слез и печально побрел в лавку, где отец его днем занимался починкой обуви. "Посмотрим, - подумал он, - может быть, он узнает меня; я встану у дверей и заговорю с ним".

Дойдя до лавки сапожника, он остановился перед дверью и заглянул туда. Отец был так углублен в работу, что сначала и не заметил его, но когда случайно взгляд его упал на дверь, он выронил из рук сапог, шило, дратву и воскликнул с ужасом:

- Господи, помилуй, что я вижу?

- Добрый вечер, хозяин! - сказал карлик, входя в лавку. - Как идут дела?

- Плохо, очень плохо, маленький господин! - отвечал отец, к великому изумлению Якова: как видно, он тоже не узнавал сына. - Дело у меня плохо спорится, я одинок, становлюсь старым, а держать подмастерья мне не по средствам.

- А разве у вас нет сына, которого вы могли бы мало-помалу приучить к делу? - продолжал расспрашивать Яков.

- Да, был у меня сын, по имени Яков. Теперь он был бы уже стройным, ловким двадцатилетним парнем и мог бы стать мне отличным помощником. То-то была бы жизнь! Когда ему было еще двенадцать лет, он выказывал уже большое проворство и ловкость и кое-что уже смыслил в ремесле. А какой был красавчик! Будь он при мне, у меня было бы столько заказчиков, что я перестал бы чинить старье и шил бы только новые башмаки. Да, видно, этому не суждено исполниться!

- Где же теперь ваш сын? - спросил Яков дрожащим голосом.

- Про то знает один Бог! - отвечал сапожник. - Лет семь тому назад его украли у нас на рынке.

- Семь лет! - воскликнул Яков с ужасом.