Олег не успел ничего возразить. В комнату вошла уборщица и бросила на постель рядом с Олегом его выглаженные штаны и рубашку. Олег хотел поблагодарить, но женщина, не слушая, повернулась и пошла, тяжело переставляя ноги.
Антонов побежал за ней в коридор и долго не возвращался в комнату.
— Пожалуй, надо ехать домой, — решительно произнес Олег.
Викентий Вячеславич кивнул головой, и на его лице вдруг снова мелькнуло уже знакомое Олегу выражение добродушного лукавства.
Наконец наступил момент, когда Олег мог собраться с мыслями и сосредоточиться. Необходимо было обдумать все, что с ним произошло, и решить, как поступить дальше.
До сих пор в сумятице налезающих друг на друга событий Олег чувствовал себя, как неопытный пловец на Волге, когда, неосторожно отойдя от берега, он вдруг ощущает, что его подхватило и понесло. И все его усилия сосредоточены не на том, чтобы плыть в нужном направлении, а лишь на том, чтобы как-нибудь удержаться на поверхности.
Сначала он не мог отделаться от чувства вины перед Студенцовым, которого он так и не разыскал.
Потом со страхом и волнением думал о встрече с родителями. Она произошла неожиданно просто и тепло.
Дверь открыл отец и спокойно, будто Олег только вчера ушел из дому, сказал:
— Ну вот. Наконец-то явился. Мать извелась совсем.
Потом — горячие объятия мамы, даже слезы, которых Олег прежде почти не видел. И первый вопрос родителей, когда все немного успокоились и уселись вокруг стола: а кто такой Антонов?
Оказывается, два дня назад пришла домой странная телеграмма, которая и обрадовала и испугала родителей:
«Ваш сын Робинзон жив здоров возвращается Антонов».
Мать испугалась: уж не главарь ли это какой-нибудь шайки?
Олег начал рассказывать про Антонова. Скоро увлекся. Рассказал про колхоз, про Настасью Семеновну и Таню. Разговор все больше принимал обычный, повседневный характер.
Неприятности начались только после того, как Олег заявил, что в школу он больше не вернется и собирается устроиться на работу.
Мать даже всплеснула руками.
— Постой, мать, погоди, — поспешно вмешался отец, — дай мальчишке выговориться. Куда же ты думаешь поступить?
— Да хотя бы в твою типографию, — спокойно и веско ответил Олег. — Я хочу что-нибудь делать сам. Я теперь знаю, что работать сумею. А школьные мастерские — это все детские игрушки.
Сказал и спохватился. Он повторял слово в слово Юркины выражения.
— Так, — протянул отец. — Чернорабочим придется идти.
— Нет, почему чернорабочим? Я в наборный цех попрошусь, на линотип. У нас теперь знакомый мастер есть.
Мать хотела что-то сказать, но отец снова прервал ее. Подошел, обнял за плечи и повел из комнаты. И мать — большая и сильная женщина — прикрыла глаза рукой и вышла покорно и безмолвно. Отец вернулся к Олегу. Он несколько раз прошелся по комнате, прежде чем снова заговорил:
— Вот что, сын. Ты можешь решать этот вопрос самостоятельно. Мы с матерью возражать не станем. Хочешь идти на работу? Иди. Хочешь продолжать учиться — мы тебе поможем. Стыдно тебе возвращаться в свою школу после твоей дурацкой выходки? И здесь пойдем навстречу. Можно перевестись в другую. Директор согласен. Но поступай так, чтобы потом не жалеть. Подумай: ты уже не ребенок. Сможешь ли ты получить настоящую квалификацию без десятилетки? Вряд ли. Теперь на заводах много людей со средним образованием. Новая техника требует знаний. Да, еще, чуть не забыл! Наша типография принимает школьников на производственную практику. Начиная с восьмого класса. Вместо уроков труда группы ребят идут на производство, прямо в цех. Кончат школу и получат специальность. Договорились, правда, пока что только с двумя цехами: с наборным и переплетным. Но и то хорошо. Ну, вот и все. Больше я тебе ничего не скажу. Решай сам.
Олег никак не ожидал, что победа достанется ему так легко. По дороге домой он заранее рисовал себе этот большой разговор в разных вариантах. Мысленно он приводил веские доводы, спорил с родителями, доказывал свою правоту.
Простые слова «решай сам» неожиданно выбили почву из-под ног и сделали задачу еще более трудной. Что и говорить, к самостоятельному решению он был совсем не подготовлен. Тут следовало подумать основательно. Хотелось, чтобы самостоятельное решение и было наиболее правильным.
Но события неслись дальше, не давая Олегу опомниться. Не успел он что-нибудь ответить отцу, как отец заговорил снова:
Читать дальше