Екатерина Рязанова: На пороге юности

— Куда же теперь? — спросил Антонов, когда Олег кончил и обед, и рассказ и теперь запивал все вторым стаканом компота.

— Товарища поискать надо. А потом решим.

— Ты что-то мало мне про своего приятеля рассказал. Расскажи-ка, что это за человек?

Олег охотно добавил несколько подробностей о сообразительности и изворотливости Юркиного ума, о том, что техническая смекалка у него — позавидуешь, и кое-что еще. Не рассказал Олег Антонову только о своих сомнениях, о ссоре с Юркой на пароходе. Теперь, когда Юрка исчез, не хотелось говорить о нем плохо. Какой смысл осуждать товарища, когда он пропал и, может быть, даже погиб?

— А не бросил ли тебя твой приятель? — неожиданно высказал предположение Антонов. Он задумчиво почесывал переносицу под очками, и этот жест вдруг напомнил Олегу Василия. Неуловимое сходство было у Антонова с Кузьминым и в медлительности движений, и в этой располагающей к себе простоте, и в твердой уверенности в своей правоте.

— Ну что вы? — заторопился Олег. — Этого Юрка не сделает. Что-что, а товарищ он неплохой. Боюсь, не случилось ли чего...

— Это мы выясним сегодня же, — пообещал Антонов. — А ты знаешь что: пошли к нам ночевать в общежитие! А завтра видно будет. Может, Юрка твой найдется, а может, с нами домой поедешь, а? Я тебя с нашим руководителем познакомлю. Он как раз завтра приезжает.

Тоскливое одиночество, которое испытал Олег сегодня утром в толпе незнакомых и даже враждебных ему людей, живо вспомнилось ему. Он принял предложение Антонова, оговорившись, на всякий случай, что уйдет, если ему понадобится.

— А то как же, — согласился Антонов. — Небось ты человек самостоятельный. Не за ручку же мне тебя водить...

Студенческое общежитие чем-то напоминало Олегу колхозный клуб, оборудованный девчатами для «помощников».

Так же тесно в ряд стояли кровати, но здесь одеяла были одинаковые, а наволочки не цветные, а просто белые.

— Привел все-таки? — встретил Антонова недоброжелательный возглас высокого блондина, который еще в столовой смотрел на Олега косо. — Где ж ты его положишь?

— Вместе ляжем, — просто ответил Антонов. Он, казалось, не замечал недоброжелательства высокого.

Блондин, как лошадь гривой, тряхнул длинными волосами и заговорил громче:

— Ты соображаешь? Вшей нахватать хочешь?

— Не твоя печаль, — буркнул Антонов, вдруг поскучнев лицом и принимаясь тереть под очками переносицу.

— Нет, уважаемый филантроп, моя! Я протестую как твой ближайший сосед по койке. Ты погляди-ка на своего протеже. Комментарии, как говорится, совершенно излишни!

Олег съежился и постарался быть как можно менее заметным. Ему теперь ужасно не хотелось покидать эту чудом встреченную веселую компанию практикантов-геологов. А этому «рыжему черту», как он про себя уже назвал высокого блондина, он мысленно желал подавиться и своей койкой, и своей чистой рубахой, и чем только возможно.

Антонов, не отвечая блондину, достал рюкзак и, покопавшись, выбросил на постель синие трусики, старую, полинявшую майку и полотенце. Затем он молча присоединил ко всему этому кусок мыла, истертый кусок мочалки и так же молча сунул все в руки Олега. Взял его за плечо и вывел в коридор. Только там он нагнулся к Олегу и, подмигнув ему, вполголоса произнес:

— Душевая в конце коридора направо. Как помоешься, свое барахло не надевай. Беги прямо в трусиках, все равно спать. А свое все в душевой оставь. Я попрошу нашу уборщицу постирать. Ладно?

— Ладно, — едва сдерживая радость, ответил Олег и помчался в душевую.

Утром Олег сквозь сон слышал, как Антонов поднялся, одеваясь, вполголоса переговаривался с соседом и наконец ушел.

Когда Олег проснулся, в общежитии никого не было. На тумбочке возле кровати лежали пара яиц, огурцы, хлеб. Поодаль виднелась прижатая огурцом записка:

«Я ушел по делу. Жди меня дома. К обеду зайду. Антонов».

Олег поискал глазами свою одежду. Ее нигде не было. Вскочив с постели, он побежал в душевую. Снова принял теплый, ласковый душ. Но одежды не было и здесь. Олег возвратился в комнату и, усевшись на постели, задумался.

Даже на улицу теперь не выйдешь! Куда сунешься в одних трусах?

В комнату неслышно вошла уборщица и молча принялась мыть пол. Она с трудом ворочала тяжелые тумбочки и кровати.

Олег решил помочь женщине.

— Давайте я буду передвигать, а вы только мойте, — предложил он.

Уборщица отжала тряпку и, отведя локтем спустившуюся на лицо прядь волос, посмотрела на Олега без улыбки. Это была пожилая женщина. Волосы ее были почти совсем седые, лицо в частой сетке морщин.