Нора Аргунова: Не бойся, это я ! (рассказы)

Люся с ним не расставалась ни ночью, ни днём. Из-за волчонка она ходила в куртке, перепоясанная, и он спал у неё под курткой, а в жаркие дни Люся носила его в рыночной сумке. Он ездил в троллейбусах и электричках и покачивался в сумке, плывя над тротуаром. Он привыкал к запахам асфальта и машинного масла, к запаху толпы и слушал, как шумят улицы.

Потом Султана стали водить на цепочке. Иного волка можно спутать с овчаркой. Но в Султане, во внешности его и особенно в том, как он, подрастая, начал жаться к стенам и заборам, было что-то такое определённо волчье, что прохожие останавливались, говоря:

- Волка ведут!

В квартире у Люси начались объяснения. Пока Султан был маленьким и с прогулки по коридору проводили красивого, добродушного Норда, соседи не протестовали. Но когда, забиваясь в углы, обидно дичась людей, через квартиру начал прокрадываться зверёныш, соседи не выдержали. И Люся, хотя мать её не отпускала, решила на время переселиться в другое место.

Рядом с Уголком Дурова сносили дом. В этом доме ещё держались целыми одна комната и тёмная каморка. Возможно, каморка шла когда-то за кухню, потому что в ней имелся кран.

Здесь Люся и поселилась.

В середине августа она с дрессированными животными уехала на сутки в пионерский лагерь. На ночь с волчонком и собакой осталась я.

1

В десятом часу вечера я нащупала ключ под осевшей ступенькой крыльца и отперла дверь, за которой топотал обрадованный пёс. Он чуть не свалил меня в темноте, но мне удалось быстро соединить загнутые крючками концы провода, и комната осветилась. Волчонок сидел на цепи под окном, глядел исподлобья, а хвост его, хоть и с робостью, всё же приветливо елозил по полу.

Я села на тахту. Тахтой был поставленный прямо на пол разбитый матрас, застеленный мешковиной. На матрас брошено вигоневое линялое одеяло, подушки нет. Так Люся и спит, покинув свою мягкую белую постель.

Мне советовали всё от волчонка спрятать, даже туфли повесить на стену, когда лягу спать. Пока что на самый высокий гвоздь я вешаю рюкзак. Собака, опираясь передними лапами о стену, поднимается во весь свой гигантский рост, обнюхивает рюкзак - и я замечаю, что в комнате низкий потолок.

Иду посмотреть в окно. Пёс шагает рядом. Когда я выглядываю, он, прислонившись ко мне, выглядывает тоже. А волчонок пятится в угол, натянув до отказа цепь.

Вместе с Нордом смотрим на улицу. Первый этаж. Бурьян под самое окно. Наш свет достаёт до ограды, толсто окутанной плющом. По ту сторону раскинулась липа, к нам опущена широкая ветка. Тишина. Дремучий сон старого московского дворика, доживающего век...

Гремя цепью, ко мне бросается Султан. Он суетится, лижет руки, прыгает к лицу. Хочу его погладить - он шарахается. Кладу руку на голову Норда волчонок расширяет глаза, напрягается, будто ему скомандовали: "На старт, внимание!" Едва заговариваю с Нордом - Султан срывается с места. Он, должно быть, ревнует или проникается ко мне доверием из-за собаки. Но коротко его доверие. Я тянусь к нему - он весь сжимается и уползает в угол. Волчонок подрос - наверное, самый неподходящий для дрессировки из всего выводка...

Мне вспоминается Люся: "Что я буду делать, если он арены побоится? Что с ним будет тогда!"

2

Подсучив рукав, в полуведёрной кастрюле выбираю, как было велено, для волка лучшие куски, укладываю в кастрюльку поменьше. Кормлю каждого отдельно. Норд погрузился по уши, волчонок ухитряется из своей кастрюльки выглядывать. Смотрит, будто поверх очков.

Наконец Норд отошёл, повалился - он сыт. И волчонок сыт. Последнее повытаскивал на пол, то один кусок лизнёт, то другой. Принимается вяло жевать.

Я убираю посуду, спускаю Султана с цепи. Достаю из рюкзака термос, чашку, печенье. Располагаюсь на матрасе. Печенье, оказывается, любят все. Волчонок ловит печенье издали. Наливаю вторую чашку чая. Завинчиваю пустой термос. Пора спать.

Как я воображала себе эту ночь?

О собаке, о Норде, я не думала. Этот ляжет, где захочет. А волчонок будет со мной на тахте. Он пугливый, недоверчивый детёныш волка, но я сумею в темноте, в тиши комнаты, в ночном домашнем покое уверить его...

Опускаю на колени кружку. Волчонок носом пытается открыть собаке пасть. Так делают щенки, когда возвращается волк-отец, наглотавшись мяса, так они заставляют выкинуть им добычу. Но Султан ведь сыт! Неужели он способен съесть ещё?

Пёс вскакивает с рыканьем, поистине львиным. Волчонок, приседая, скуля, оставляя умильные лужицы, преследует Норда. Я угадываю - тут старые отношения. Норд взвывает от досады - видно, давно ему надоел назойливый волчий отпрыск.