Павел Ильин: Воспоминания юнги Захара Загадкина

-- Молодец, юнга! -- похвалил меня кок. -- А слыхал ли ты о втором Керабане, другом чудаке, который собрался проехать не по воде, а посуху из Патагонии в Южной Америке к... мысу Доброй Надежды в Африке? Как полагаешь, удалось ему осуществить свою затею?

Я поглядел на карту и призадумался. На востоке Патагонию от мыса Доброй Надежды отделяет Атлантический океан, па западе -- Тихий и Индийский океаны. На юге лежит Антарктида, отрезанная от остальных материков водами тех же трех океанов. На севере, там, где Америка ближе всего отстоит от Азии, оба континента разделены Беринговым проливом. Помешают чудаку и каналы: Панамский в Центральной Америке и Суэцкий на перешейке между Азией и Африкой.

В самом деле, удалось бы второму Керабану осуществить свою затею и, не садясь на корабли, катера или шлюпки, попасть посуху из Патагонии к мысу Доброй Надежды?

Удивительная река

Для вас, конечно, не тайна, что океанские корабли по рекам не ходят, а если и заплывают в реку, то лишь до морского порта, обычно расположенного невдалеке от ее устья. Однако случилось так, что наше океанское судно успешно прошло по течению реки без малого... десять тысяч километров. Об этом примечательном плавании стоит рассказать.

Мы везли груз из крупного порта на юге Соединенных Штатов Америки в один из портов на севере нашей родины. Переход продолжался около трех недель, и все это время мы держали курс по течению реки.

Река оказалась весьма интересной. Прежде всего она была очень длинная -- длинней любой реки, текущей на земном шаре. Глубина ее доходила до 700 метров, в ширину она разливалась местами на 75--120 километров! Понятно, что столь величественный поток нес неимоверно много воды -- в двадцать раз больше, чем все остальные реки нашей планеты, вместе взятые! Огромна была и скорость его течения: временами она равнялась 150 километрам в сутки!

Температура воды на поверхности реки превышала 25 градусов. И я не очень удивился, когда узнал от нашего капитана, что могучая река, нагревая над собой воздух, отепляет климат на обширных пространствах нескольких государств. Капитан добавил, что население этих государств нередко называет реку своею "печкой": не будь ее, снега и льды покрыли бы многие тамошние земли.

Более поразительным было то, что величайшая из рек не имеет ни твердого дна, ни твердых берегов. Дном и берегами ей служит... вода. Да, вода, но только более холодная, нежели ее собственная.

Никогда бы не поверил этому, если б сам не участвовал в переходе.

Наше судно проследовало по необыкновенной реке от ее начала и почти до конца. Мне удалось выяснить, что в нее впадает всего один приток, однако еще более мощный, чем она сама. Зато от нее ответвлялось несколько рукавов-рек, тоже глубоких и широких, тоже с жидкими водяными берегами и жидким водяным дном. Я узнал также, что река, по которой мы плыли, не мелеет ни при каких засухах, не разливается ни при каком половодье.

Два или двенадцать?

-- Будь другом, Захар, окажи услугу, нужна помощь в одном быстром наблюдении, -- с такой просьбой обратился ко мне корабельный доктор, когда мы шли Ньюфаундлендской отмелью у берегов Северной Америки и ненадолго застопорили ход, чтобы принять почту от советского рыболовного судна, промышлявшего там сельдь и треску,

Надо сказать, что наш корабельный доктор не только врач. Команда у нас здоровая, молодцы, как на подбор, болеем редко. Свободного времени у доктора много, и он постоянно занимается научными наблюдениями над жизнью попутных морей и океанов. Помогать таким наблюдениям юнга Загадкин считает своим прямым долгом. Кому, как не мореплавателю, двигать вперед науку о родной стихии!..

Отложил все дела и явился в распоряжение доктора. Взяли мы по градуснику, приладили к ним небольшие грузила, к грузилам проволоки метров двадцать привязали. Затем сверили ручные часы и поспешили в разные стороны: доктор -- на корму, я -- на нос корабля.

Времени в обрез -- судно вот-вот опять полным ходом пойдет. Смотрю на часы, в условленную минуту градусник в воду опускаю, в условленную минуту наверх вытягиваю. Порядок! Тут же быстро записал температуру, бегу в каюту к доктору.

-- Сколько у тебя, Захар?

-- Два градуса выше нуля. А у вас, доктор?

-- Двенадцать выше нуля...

От неожиданности глаза на лоб полезли. Как же так? У носа корабля температура морской воды одна, у кормы -- другая? И разница не мала: десять градусов! Может быть, плохо опустил градусник или неверно его показания понял? Неужели на таком легком наблюдении осрамился Захар Загадкин?