Елена Чудинова - Робин Гуд

— На Робин Гуда… — глазки старичка заблестели еще озорнее. — Вот оно что, на Робин Гуда! Сядь-ка тут на лавочку, славный лесничий, добрый лесничий… Подумать мне надо, больно мудрен твой заказ!

Черный Билль охотно опустился на лавку: ноги у него подкашивались.

— На Робин Гуда, говоришь? А зачем тебе стрела на Робин Гуда?

— Как зачем? Что, не слыхал, какую награду шериф положил на его голову! Пятьдесят марок, как есть!

— Да неужто? Я-то слыхал, будто бы шериф обещался Робин Гуда не трогать, а лесничий?

— Э, старик, — осмелел Черный Билль. — Уж чего-чего, а наш шериф не дурак! Всяк бы на его месте наобещал с три короба, попадись в плен к разбойникам! Я тебе скажу — он только сейчас по-настоящему за него и взялся! А давно бы пора!

— Ну дела, дела… — Хромой Стрельник задумчиво пошамкал старческим ртом. — Да, дела…

Старик присел у очага, растер пальцами щепотку какой-то травы, бросил в огонь. В домишке запахло чем-то едким. В голове у лесничего загудело как в медном котле, а все вокруг зашаталось, словно хлебнул он лишнего в кабаке.

— Вот что, лесничий, — голос Хромого Стрельника как будто стал громче. — Слушай меня внимательно. Зря ты пришел ко мне. Нет для тебя товара.

— Не хочешь делать наговоренную стрелу для разбойника?! — прошипел сквозь зубы Черный Билль. — Ясно, с кем ты дружбу водишь… Ох, не понравиться это лорду-шерифу!

— Хочешь-не хочешь, — передразнил старичок весело. — Ох и глуп ты, лесничий, глупей прочих, как я погляжу! Сказано, товара у меня такого нет. Не от стрелы умереть Робин Гуду.

— Как это?!

— А так. Другая смерть ему на роду написана, и не твоего то ума дело. И стрелу на него сделать невозможно. А теперь проваливай подобру-поздорову — мне время в полнолунье дорого!

Черный Билль поднялся, кашляя от едкого дыма. Домик качался как корабль, когда он брел к выходу.

— И приходи днем, милости прошу! — крикнул в темноту старичок прежде, чем затворить дверь. — Хороших стрел тебе продам, славных стрел для состязания в Ноттингеме!

Не для потехи задумал шериф стрелковые состязания. Как червь древоточец грыз его сердце недавний позор. Ох, отплатить бы за все Робин Гуду!

По всем северным землял велел шериф кричать о стрелковом веселом состязании в Ноттингеме. Серебряная стрела с золотым опереньем — награда тому, кого признают лучшим стрелком. Неужели не захочется королю разбойников поиграть с огнем! Только гляди внимательней на тех, кто лучше стреляет! Придет, непременно придет Робин Гуд!

Хотелось в это верить шерифу еще и потому, что стыдно было признаться себе: не хватит теперь духу самому вести отряд в Шервуд.

У Черного Билля свое на уме: добрую неделю упражнялся лесничий, выдумывая себе одну мишень мудреней другой. Поймают короля разбойников или нет, а уступать серебряную стрелу Черный Билль никому не хочет. Пусть не наговоренными, но лучшими стрелами запасся он у Хромого Стрельника.

Как на заказ выдался день для праздника. Яркое солнышко играет лучами по нарядной толпе, по помостам, разубранным коврами, по зеленой траве стрельбища. Таятся в толпе переодетые люди из шерифовой стражи: в зеленом плаще, небось, Робин Гуд не пожалует. Выглядывают да подслушивают шерифовы люди. Впрочем, одна примета у них есть, одна, да самая важная: нечеловечья меткость в стрельбе.

Ждет и палач, сидя на плахе в сторонке. Ему таится нечего. Сидит посвистывает песенку, поглядывает, как рассаживается народ, да как расставляют мишени. Новехонький топор у палача. Девяносто девять голов срубил старый топор — больше не велит обычай. Недели не минуло, как в темную ночь похоронили палачи старый топор в лесу на перекрестке дорог. Похоже, что новому топору суждено зваться Робином — топор нарекают по крови первого казненного человека. Доволен честью палач.

Вот и мишени готовы. Мельче мелкого воловий глаз в центре главной мишени.

Шумит-шевелится толпа, трубят трубы. Подает знак шериф. Долго состязаются лучники, разбившись на пары. И гадать нечего, кто из них Робин Гуд. Ничего, время покажет.

Наконец осталось четыре стрелка. Лесничий Черный Билль, стрелок Жерве из шерифовой дружины, сын йомена по имени Альфред — безусый веснушчатый парнишка, да еще какой-то сакс в малиновом плаще и малиновой куртке — темноволосый и темнобородый.

Шериф подался в своей ложе вперед. Далековато, сам шериф не лучник, чтобы на таком расстояньи лицо узнать… Парень — не в счет, молоко на губах не обсохло, свои — не в счет… А этот, в малиновом? Он или нет?