— Да вот, хочу стать полярным исследователем! — с вызовом ответил Федя. Его злило, что Слава иронически улыбается.
— А почему не исследователем космоса?
— А потому, что тут способности к технике нужны и... к математике... а у меня их нет. И нечего тебе, Славка, улыбаться, если не понимаешь.
Слава сделал серьезное лицо:
— Я и не думаю улыбаться. Я только вот о чем хотел спросить: полярным исследователем ты станешь, когда вырастешь, а до этого ты будешь собак дразнить, чтобы энергию использовать?
— Нет, Станислав Михайлович, — медленно ответил Федя. — Собак дразнить я больше не собираюсь. Хватит!
— А что же думаешь делать?
— А вот что. — Федя помолчал, подыскивая слова. — Вот ты скажи, Славка... скажи, как по-твоему: это только в книжках так бывает, чтобы ребята убегали из дому, а потом становились моряками, путешественниками и всё такое?
Слава присвистнул:
— Эге! А ты что: собрался того... махнуть?
— Н-ну, может, еще и не собрался, а думать, может быть, и думаю.
Слава покачал головой:
— Ну и ну! Луна, видела дошколенка? Итак, куда же вы уезжаете, сэр? В Арктику или в Антарктиду?
Федя совсем обиделся, заморгал длинными ресницами и собрался было что-то сказать, но Луна предупредила его.
— Знаешь, Славка... С тобой человек откровенно, как с товарищем, разговаривает... он, можно сказать, душу тебе открывает... и это очень глупо с твоей стороны шуточки шутить. И, если хочешь знать, ничего тут смешного нет, что человек о приключениях и опасностях мечтает. Я, если бы была мальчишкой, может быть, и сама мечтала из дому удрать. Вот!
Ната умолкла.
Слава прижал руку к сердцу и поклонился ей и Феде.
— В общем, знаете что? Я с детским садом разговаривать не умею. Валяйте, дуйте оба хоть в Южную Африку, а я обедать пошел. Всего вам хорошего!
И он быстро зашагал по переулку. Ната посмотрела ему вслед:
— Славка вообще неплохой парень, только скучный какой-то, правда?
Федя не ответил, о чем-то раздумывая. Вдруг он резко обернулся к Нате:
— Луна!
— Что?
— Луна, хочешь узнать одну интересную вещь?
— Хочу. А какую вещь?
— Идем. Зайдем на минутку ко мне.
Вовка уже четверть часа как был поставлен Варей «в угол носом». За что его сестра так поставила, он как следует не понимал, да это его и не интересовало. Он был один в трехкомнатной квартире, однако не решался не только выйти из угла, но даже оглянуться, хотя Варвара заявила ему, что уходит в магазин. Вовка прекрасно знал, что ни в какой магазин она не пошла, а сидит сейчас на лавочке у ворот и шепчется с подругами. Временами он слышал за своей спиной царапанье, сдержанное кряхтенье и понимал, что это Варвара, забравшись на выступ в стене и уцепившись за открытую оконную раму, заглядывает в комнату. Окажись Вовка в такой момент где-нибудь вне угла, темный чулан был бы ему обеспечен. Поэтому он терпеливо стоял, заложив руки назад, чтобы не колупать пальцами обоев, и дожидался возвращения Феди, к которому можно было бы обратиться с просьбой о помиловании.
Наконец он услышал, как Варя за окном проговорила:
— Федя, я уже два раза обед разогревала и больше разогревать не буду. Разогревай сам. Потому что это безобразие просто.
Вот в передней раздались шаги. Вовка понял, что Федя идет не один. Вот распахнулась дверь в комнату. Створка ее прикрыла тот угол, в котором томился Вовка, и он собрался было подать оттуда голос, но в этот момент Федя тихонько проговорил:
— Только, Натка, дай слово... дай самое настоящее честное слово, что ни за что никому не скажешь.
По мнению Вовки, секреты существовали только для того, чтобы он, Вовка, о них узнавал. Угол, в котором он стоял, из места заключения сразу превратился в очень удобное убежище. Вовка высунул на сторону язык, прикусил его и стал ждать, что будет дальше.
— Даю честное слово, — ответила Ната. — А в чем дело, Федька?
— Идем!
Федя провел Нату к себе в «кабинет», отгороженный от остальной комнаты двумя шкафами. Здесь стояли диван, стол с книгами, сваленными в кучу, и стул.
— Значит, Натка, даешь слово, что будешь молчать, даешь?
— Даю, — тихо проговорила Ната.
— Ладно! — Федя подошел к дивану и поднял сиденье. — Держи!
Ната уперлась руками в край поставленного на ребро матраца. И тут Федя молча, энергичными рывками стал вытаскивать спрятанные в диване вещи. Раз! — и на полу очутился туго набитый рюкзак, из которого торчали подшитые валенки. Два! — Федя бросил рядом с мешком стеганые ватные брюки и телогрейку. Три! — и к этим предметам присоединилась шапка-ушанка.
Читать дальше