Евгений Коковин - Сто солдат и мальчишка

Фёдор Иванович принёс два котелка с супом, занял у ефрейтора Коноплёва ложку и сказал:

- Давай, Андрейка, перекусим... А там видно будет.

Оказалось, что Андрейка уже два дня ничего не ел.

Две недели назад в той деревне, где жил с матерью Андрейка, гитлеровцы собрали всех молодых женщин и погнали на запад. Это были страшные две недели. Андрейка тащился за матерью, держась за её руку. Потом женщины работали строили укрепления на подступах к городу уже на чужой земле. А вчера женщин опять погнали дальше на запад.

Гитлеровский офицер на этот раз не разрешил матери взять мальчика. Она кричала и плакала. Её увели насильно. Андрейка бросился к матери, но конвоир отогнал его. Он ещё раз попытался подойти, тогда конвоир погнался за ним. В испуге мальчик забрался в подвал. Он провёл там ночь, заснул, а утром его разбудила стрельба.

...Андрейка ел с жадностью. Как давно не ел он такого супа! Но вспомнив о матери, он отложил ложку, и крупные слезы закапали прямо в котелок.

- Ничего, малыш, - пробовал его успокоить ефрейтор Коноплёв, - вот фашистов переколотим и найдём твою маму.

Но Андрейка не унимался.

Вокруг собирались бойцы и сержанты.

- Мы завтра же разыщем твою маму, - сказал сержант Голубков. - Не надо плакать...

- Правда, найдёте? - недоверчиво спросил Андрейка.

- Говорю найдём, значит, найдём. Доедай, потом я тебя песенке одной научу. Про Волгу-Волгу не знаешь? Ну вот. А дядя Петрович сказку расскажет про немецкого генерала и русского партизана. Тоже не слыхал? А вон тот дядя, Рыбников его фамилия, автомат тебе смастерит.

Слезы у мальчугана высохли, и глаза глядели уже совсем весело.

- Ну, вот, - продолжал Голубков, - житьё тебе у нас будет в роте. Сто солдат - сто забав. Конфет только нету. Зато сахар есть, вот держи. - И сержант сунул в андрейкину руку огромный кусок сахару.

Спустя полчаса Андрейка, заботливо укрытый солдатскими шинелями, спал на широкой кровати. А бойцы, занимаясь каждый своим делом, вспоминали семьи и беседовали о горькой судьбе маленького Андрейки.

- Где-то мой Павлуха! - говорил Рыбников, вырезая ножом из доски игрушку. - Деревню спалили, а о них ни слуху, ни духу. Может быть перебили или в Германию увезли... Эх, да я за своего Павлуху у врага душу выну!

- На тебя обижаться не приходится, - сказал ефрейтор Коноплёв. - Ты уже не у одного эту самую душу вынул.

- Мало, - ответил Рыбников. - Мало ещё вынул. Таких как мой Павлуха может быть сто тысяч. А за каждого мальца по три фашиста надо. Вот и подсчитай, ты ведь алгебру проходил.

Коноплёв о чём-то задумался.

- Не ломай голову, - уверенно сказал Рыбников. - Тут и без алгебры обойтись можно. Когда последнего фашиста хлопнем, тогда и совесть наша чиста будет.

Утром командир роты, узнав об Андрейке, позвал его завтракать к себе.

- Если б не война, - сказал он, усаживая мальчугана, - был бы ты нашим воспитанником. Стал бы носить гимнастёрку с погонами и пилотку со звёздочкой. Впрочем, экипировку мы и так тебе сменим. А то вид у тебя очень уж непрезентабельный. Хочешь быть военным?

Андрейка, освоившись в новой обстановке, кивнул головой.

- Тебя в суворовскую школу устроят. Будешь офицером, а может быть и генералом.

- Маршалом, - засмеялся ординарец, подставляя Андрейке котелок с макаронами.

Командир роты подарил Андрейке два цветных карандаша и толстую тетрадь, а потом вызвал старшину.

- Обмундировать надо солдата, - сказал он, поднимая Андрейку к потолку.

- Я уже отдал приказание, товарищ лейтенант, - ответил старшина. Разрешите снять мерку?

В каждой роте среди советских бойцов всегда найдутся мастера, которые умеют строить дома или чинить сапоги, рисовать плакаты или ремонтировать машины. Нашлись в роте и портные.

Андрейка познакомился с солдатами всей роты и быстро привык к своим новым друзьям. Бойцы рассказывали ему солдатские сказки, научили петь "Катюшу", а повозочный Мартынов катал его верхом на лошади. Словом, жизнь Андрейки в эти дни отдыха роты была весёлой и интересной.

Вечером старшина переодел его в новый костюм, и мальчишка стал похож на бойца.

Здесь на чужой земле Андрейка был для советских солдат тем, что напоминало им о Родине, об оставленных семьях. И каждый из них старался сделать для маленького соотечественника что-нибудь хорошее, чтобы порадовать его, чтобы заставить забыть его о том большом горе, которое внесли в его жизнь ненавистные гитлеровцы.

Присматривать за Андрейкой было приказано Осипову, но это не доставляло бойцу больших трудов, потому что у мальчугана оказалось по крайней мере сто воспитателей, словно сто родных отцов. Всем им Андрейка доставлял радость как маленький любимый сынишка.