Виктор Крамаренко: Встречи с ангелом (сборник рассказов)

Спустя годы, майора Шмыгова вызвали в Москву. Ему захотелось навестить свой старый дом. Когда ещё придется побывать в родном городе? Как завтра сложится жизнь, никому не известно. Может, будет гореть в танке, а может, и получит внеочередное звание. Он - человек подневольный. Приказы не обсуждаются - так гласит солдатская истина. А кто прав: в Белом доне или в Кремле? - какая разница! Водка - лучшее лекарство, чтоб не задумываться и не теребить душу разными мелочами. Она и без того болит. После задания пьянка и бабы - святое дело. А устоят ли стены, выкурит ли непутевых депутатов, сумеет ли потом вывести экипаж из транса - это уже второе. Никогда он не пасовал, не задумывался, что будет потом. Настоящий солдат, с холодным сердцем и уверенной рукой. Не жалел себя, исполнял приказы и продвигался по службе. Какая присяга? Кому? Этим гундосым министрам? Этим зажравшимся пердунам? Только приказ мог его поднять среди ночи и остановить. Только безупречно выполненная задача делала его мечту реальностью. И чем жестче она выполнялась, тем яснее становилось будущее. Единственный раз он выстрелил без приказа, тогда, без малого пятьдесят лет назад, и тот выстрел преследует его всю жизнь.

Водитель остановился на Пушкинской. Майор прошел по бульвару до угла. завернул у мебельного магазина, миновал монастырские стены и уткнулся в свой дом.

Сотни раз он повторял этот путь с закрытыми глазами. И когда грелся на весеннем солнышке в спецшколе, и когда молча страдал, внешне оставаясь безразличным, на вылизанных шестерками нарах, и прикорнувшим между стрельбами, и раненым в Кандагаре... Детская память запечатлела именно этот маршрут, и он впервые его повторил наяву.

Майор сосредоточенно прошелся вдоль дома, не спеша прочитывая таблички издательств и контор, затем вдруг присел, снял фуражку и заглянул в окно. Нет, это не оно. Заглянул в другое, третье - результат был тот же: в окнах, как в зеркалах, видел только свое отражение. Прохожие натыкались на согнувшуюся долговязую фигуру майора, спотыкались и, недовольно бормоча, обходили.

Затем он вошел во двор, надеясь отыскать черный ход, но с этой стороны дом был обставлен лесами и обтянут зеленой сеткой. Внутри что-то сыпалось, летело и билось о металлические трубы. Ни малейшего проема, ни мизерной дырочки, в которую можно было пролезть, - сплошная зеленая рябь.

Майор тяжело вздохнул, протер ладонями глаза, достал из внутреннего кармана фляжку и тремя большими глотками опустошил её, плюнув напоследок на раскаленный асфальт.

Всю оставшуюся дорогу до Кантемировской дивизии Колька Шмыг не проронил ни слова, а, пройдя КПП, сказал:

- Зачем я гуда приходил? Что хотел увидеть? Дрожащего от страха пацана или бугая-Спиридона, лежащего на замызганном попу? Дом перестраивается, он меня не принял. Значит, он мне чужой. И город - чужой. И люди в нем чужие.

А кому это сказал майор Николай Спиридонович Шмыгов, неизвестно.

ПРОЗРЕНИЕ

Вы торопитесь, расталкиваете прохожих, лавируете между препятствиями или отходите в сторону, пропуская толпу, чтоб добраться к цели невредимым. Вам доступны все знания человечества или Вы удовлетворены лишь умением добывать еду и питье. Вы - бандюга несусветный или Ваша добрая душа не позволяет причинить боль даже мухе. Все равно, жизнь в определенный момент Вам покажется ненужной и тяжелой обузой, обманщицей и перебежчицей. И Вам уже не до цели, не до убийств и добрых деяний.

В похожей ситуации я и находился до встречи с человеком, сумевшим показать жизнь мою после жизни. Как это било, судите сами. Но после этого я понял, где на самом деле мое счастье и в чем найду душевную радость.

А тогда все валилось из рук, бумага на письменном столе уныло лежала невостребованной, слякоть за окном отпугивала, жена-стерва перебралась к дочери, у которой уже своя семейная жизнь. Дом и все в доме было серым, надоевшим, отвратительным.

В молодости крепко выручали командировки, где были романтические встречи, застолье друзей и любовь читателей. И, возвратясь, не замечал перемен, не видел нарастающего своего отчуждения. Творил, пока не переворачивалась последняя страница переполненного сюжетами блокнота, и снова собирался в дорогу.

Вот и тогда бегство от удушья, опостыленности и прозябания не заставило долго ждать. Уехать, убежать, улететь! И чем быстрее, тем лучше.

Купив билет на первый же поезд и разместившись в купе мягкого вагона, я с нетерпением ждал отправления. Стараясь не глядеть на перронную толчею, на мелькавших в дверях пассажиров, сел поудобнее и прикрыв глаза шляпой.