Виктор Лагздынь - Цепная реакция

Звук незнакомого голоса привлёк из кухни и мать Гунара. Сын в двух словах объяснил ей причину внезапного появления в конторе двух насквозь промокших мальчиков и добавил, что теперь и ему, в свою очередь, придётся идти в Ки́нты, к Гаральду.

Дронис произнёс деловым, будничным тоном:

— Что ж, идти так идти. Собирайся поживее! Велосипед возьми, быстрее обернёшься.

— А как же ужин? — спросила мать. — Сейчас всё будет готово.

— Нет, мама, — покачал головой Гунар. — Потом.

Отец поддержал его:

— Поздно уже, не стоит задерживаться. Вернётся — тогда и поест спокойно.

Никто из них, ни отец, ни сын, не знали, что это решение, вроде бы совсем незначительное — идти до ужина или после, какая, собственно, разница? — сыграет роковую роль в судьбе некоего третьего…

— Ну ладно, — согласилась мать. — Три километра на велосипеде не бог весть какая даль.

Гунар убрал со стола книгу. Пристегнул булавками концы брючин, чтобы их не затянула велосипедная цепь. Мать направилась было на кухню, но тут же вернулась снова.

— Одно только непонятно. Вчера на автобусной остановке я встретила вашу пионервожатую. Она собиралась в район, семинар там какой-то. Ну, а если её нет в школе — кто же тогда собирает пионеров?

— Мало ли что! — пожал плечами отец. — Может, она уже вернулась. Да и в школе могут и без неё обойтись. Субботник, например, или ещё что… Только вот сообщают поздновато — темно совсем… Давай, давай поскорее! — поторопил он Гунара.

— Всё-таки странно… И завтра в такую рань… Не лучше ли позвонить в школу? — предложила мать. — Вдруг кто-то что-то напутал?

— Попробуй дозвонись! — Отец посмотрел на телефон. — Линия повреждена… Что ж, ребята, счастливого пути, всем троим. — Он, улыбаясь, проводил мальчику до веранды. — Ещё дождит, скажи пожалуйста!..

Вилис и Ивар попрощались и вместе с Гунаром вышли в тёмный сад.

— Как домой пойдёте? — спросил Гунар.

Вилис ответил не сразу, подумал.

— Видно, придётся кругом, по бетонному мосту. — Он сплюнул, сунул руки в карманы. — Кусочек — будь здоров!

— Да, километров шесть. — Гунар смотрел с сочувствием на Ивара.

— Если не больше, — проворчал Вилис.

— Ну, я поехал. Возьму велосипед в сарае, что-нибудь на себя накину. Кстати, вам не надо? Могу удружить.

Вилис махнул рукой:

— Теперь всё равно… Словом, чао!

— До завтра! Утром в школе…

Уже за оградой они услышали, как скрипнула тяжёлая дверь сарая, как зазвенела велосипедная цепь.

Дорога была сплошь усеяна лужами. В прежнем порядке — Вилис впереди, Ивар позади — ребята побрели по грязи.

Очень скоро Гунар убедился, что приятной прогулки на велосипеде сегодня не получится.

Дорога, по которой он должен был ехать, описывала петлю у самого лесничества, а затем уходила на северо-восток: по бетонному мосту через Клеверку прямиком к шоссе. В ту сторону как раз и направился Вилис со своим маленьким братом, но только за бетонным мостом им предстояло круто свернуть влево и дальше почти до самого дома «плыть» параллельно Клеверке по залитой водой лесной дороге, где всего час назад на дядином велосипеде потерпел аварию Ивар.

Гунару же надо было в противоположную сторону, в Кинты. Сразу за лесничеством начиналась насыпь — что-то вроде старой, поросшей травой дамбы, которая срезала угол леса, а затем прямой линией проходила через край болота. Дальше уже был другой мир: поля, хутора, многочисленные жилые дома. Форпостом этого другого, не лесного мира и являлась кинтская усадьба. По соседству с ней стояло большое здание — животноводческая ферма колхоза. Стада коров обычно паслись на лугах возле болота, и во время летних каникул Гаральд, мать которого работала дояркой, помогал пастухам. А за фермой располагались дома колхозников — близко один к другому, не то что в лесу.

Раскисшая лесная дорога не годилась для велосипеда, и Гунар больше тащил его на руках, чем ехал на нём. Всё же он рассчитывал, что за лесом, на болоте, там, где начинался прямой участок пути, удастся как следует нажать на педали. По самой насыпи ехать плохо — яма на яме! — зато по обочине ведёт хорошо утоптанная пешеходная тропа, и велосипед на ней катит, будто по асфальту.

Но надежды Гунара не сбылись. Глинистая тропка, такая плотная в погожие дни, размякла, как мыло, долго пролежавшее в воде. Колёса вязли в глине, Гунар то и дело соскакивал с велосипеда. Это его не особенно огорчало. Он отправился в Кинты не для своего удовольствия, а по обязанности. Подобного рода дела встречаются на каждом шагу, из них, можно сказать, состоит жизнь, и ещё не хватало по каждому такому поводу брюзжать и злиться. Приходится ведь, скажем, полоть грядки в огороде или зубрить наизусть скучное стихотворение. Бесспорно, куда приятнее, если бы не пролил такой ливень и не надо было брести по глинистой каше. Но ведь Вилису и маленькому рижанину ещё хуже. Когда они попадут домой, будет совсем ночь. А он даже так, то верхом, то пешком, управится куда быстрее.