Дальше и начинаются самые интересные события. Сказку эту не раз слышал на Кавказе Лермонтов– и записал ее. Найдите и дочитайте!
2
Вообще Лермонтов в школьные годы так и тянул на чтенье вслух, разыгрывание в лицах не только «Маскарада» (к которому когда-нибудь еще обращусь специально), но и поэм. В старших классах я любила читать вслух – просто самой себе – «Тамбовскую казначейшу»:
Пускай слыву я старовером,
Мне все равно – я даже рад:
Пишу Онегина размером;
Пою, друзья, на старый лад.
Да, вся поэма написана «Онегинской строфой» – ямбом с особой, только пушкинскому «роману в стихах» свойственной рифмовкой. Но Лермонтов сам об этом весело оповещает – он рад подражать Пушкину, своему кумиру.
Тамбов на карте генеральной
Кружком означен не всегда;
Он прежде город был опальный,
Теперь же, право, хоть куда.
Там есть три улицы прямые,
И фонари, и мостовые,
Там два трактира есть, один
Московский, а другой Берлин.
Ну и конечно – скука: в те времена принято было, чтобы поэты в стихах непременно жаловались на скуку жизни (и не в маленьком городке, а в губернском городе Тамбове и в великосветском Петербурге):
Но скука, скука, Боже правый,
Гостит и там, как над Невой,
Поит вас пресною отравой,
Ласкает черствою рукой.
Но вот все оживилось – в Тамбове должен зимовать уланский полк! Девицы и дамы только и любуются посадкой кавалеристов – усатых уланов и молодых корнетов, поселившихся в городской гостинице.
Против гостиницы Московской,
Притона буйных усачей,
Жил некто господин Бобковский,
Губернский старый казначей.
Описывается его старый дом —
Меж двух облупленных колонн
Держался кое-как балкон.
Хозяин был старик угрюмый
С огромной лысой головой.
От юных лет с казенной суммой
Он жил, как с собственной казной.
Только не подумайте, что был казнокрадом! Бывало, конечно, и такое, но уж не поголовно; вообще-то брали расписку – и с казначеев, и – с членов их семьи! – что не тронут казенные деньги и не будут отдавать их в рост...
В пучинах сумрачных расчета
Блуждать была его охота,
И потому он был игрок
(Его единственный порок).
А жена его – молода и привлекательна:
В Тамбове не запомнят люди
Такой высокой полной груди:
Бела, как сахар, так нежна,
Что жилка каждая видна.
Долго ли, коротко ли, хоть и через окно, но между нею и одним уланом назревают нежные отношения. И уже супруг застает его перед ней на коленях. Но вместо вызова на дуэль присылает. приглашение на игру в карты – на вистик (вист – это сложная карточная игра на деньги – в ней нужны обычно четыре партнера).
Идет игра. Казначею не везет.
Он взбесился
И проиграл свой старый дом,
И все, что в нем или при нем.
Но остановиться, естественно, не может – на то и игрок.
Он проиграл коляску, дрожки,
Трех лошадей, два хомута,
Всю мебель, женины сережки,
Короче – всё, всё дочиста.
Он просит у гостей вниманья.
И просит важно позволенья
Лишь талью прометнуть одну,
Но с тем, чтоб отыграть именье,
Иль «проиграть уж и жену».
О страх! о ужас! о злодейство!
И как доныне казначейство
Еще терпеть его могло!
Всех будто варом обожгло.
Улан один прехладнокровно
К нему подходит. «Очень рад, —
Он говорит, – пускай шумят,
Мы дело кончим полюбовно,
Но только чур не плутовать,
Иначе вам не сдобровать!»
Нет места для передачи всей этой сцены, описанной Лермонтовым, —
...И вся картина перед вами,
Когда прибавим вдалеке
Жену на креслах [4]в уголке.
Ну, словом, казначей проиграл улану обещанное. И дальнейшее я с давних пор люблю в этой поэме больше всего:
Тогда Авдотья Николавна,
Встав с кресел, медленно и плавно
К столу в молчанье подошла —
Но только цвет ее чела
Был страшно бледен. Обомлела
Толпа. Все ждут чего-нибудь —
Упреков, жалоб, слез. Ничуть!
Она на мужа посмотрела
И бросила ему в лицо
Свое венчальное кольцо —
И в обморок.
А вот уж что было дальше – вы прочитаете сами. Лермонтов должен быть в каждом доме. Не так уж много в России таких поэтов.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу