Борис Привалов - Сказ про Игната-хитрого Солдата (c иллюстрациями)

Слуги бросились к Дурынде.

— Ну, погоди… — зашипел Спирька Игнату в ухо. — Посчитаемся!

— Вижу, вижу, солдат ты бравый, — растерянно молвил князь. — Штыковой бой разумеешь. Лихо ты его положил, лихо!

— Рад стараться! — приставил к ноге свой посох Игнат. — Я Захаровны-травницы сын Игнат. Двадцать пять лет отслужил под знаменами царя-батюшки Петра Алексеевича. Иду домой.

— Ночью, по этому лесу? — удивился Голянский.

— Так я ж у себя дома, — улыбнулся Игнат. — Чего бояться? Взять с меня нечего, а съесть меня некому.

— Какие вести принёс? — спросил князь, — Что видел в дороге, что слыхивал?

— Ах, люди добрые, — проникновенно сказал Игнат и погладил усы, — не дали вы мне с дальнего похода отдохнуть да начали спрашивать. Вы бы прежде накормили меня, напоили, отдохнуть положили, да тогда бы и вестей спрашивали.

— Хам, ирод! — запричитал Спирька, буравя Игната своими змеиными немигающими глазками. — С кем говоришь? Как осмелился князю-батюшке указывать?

— Ты, змей, вот что разумей, — грозно произнёс Игнат, — у меня под ногами не вейся! При всём честном народе тебя упреждаю. Ещё раз под руку подвернёшься — головы не сносишь. Ты не Дурында — удара солдатского не выдюжишь!

— Не трогай Спирьку, солдат, — сказал князь. — Он слуга наш верный… Иди пока к поварам, тебя накормят. Потом явишься, вести скажешь.

— Рад стараться! — гаркнул Игнат. — Спасибо на добром слове! А то за весь день полкуска хлеба, всего и съел.

— Чудно! — улыбнулся князь. — А я вот, почитай, уже года три хлеба не ем.

— Вот лихо! — удивился Игнат. — Да как же это прожить без хлеба можно?

— Живу, — продолжал князь с усмешкой. — То блины, то пироги, то калачи… Так без хлеба и обхожусь.

Пухлый боярин закатился смехом, повалился на ковёр, чуть было не опрокинул шандал со свечами.

«Наш князь Стоеросов хоть куда, — думал Игнат, шагая через поляну к зазывному свету поварских костров, — голова — грош, борода — сто рублей».

Когда Игнат уселся возле котла и принялся уписывать всё подряд, что ему с уважением подносили повара, Спирька направился к шатру.

Князь и его гость ели жареную рыбу и запивали её бражкой.

— Как у тебя, князь, всегда потешно, — восторгался Голянский, — то драка, то ещё что-нибудь…

— Гей, Спирька! — Князь покосился на слугу. — Проучил тебя солдат?

— Поживём — увидим, — мрачно молвил Спирька. — Ох, князь-батюшка, и натерпимся мы горя с этим солдатом, чует моё сердце.

— Не каркай, не каркай… — замахал жирной ручкой Голянский, — ты всегда плохое говоришь…

— Вот помяните моё слово, боярин, — не унимался Спирька. — Беду он нам принёс, солдат этот.

— Вот, помню, в прежние времена… — начал было князь, но на дальнем конце поляны послышался тревожный шум.

Стоеросов, Голянский, Спирька, слуги замолкли, насторожились.

Слышно стало, как кто-то бежит по поляне, тяжело дышит.

— Князь-батюшка! — закричала тёмная фигура, приближаясь к костру. — Не вели казнить…

Из темноты выбежал старший конюх — бородатый, в рваной рубахе, рухнул на землю, к ногам князя.

— Беда, князь, беда… — бормотал, едва переводя дух, конюх.

— Что, ирод, что ещё? — пихнул конюха ногой в бок Спирька.

— Господи спаси и помилуй! Господи спаси и помилуй! — мелко закрестился Голянский. — Гос…

— Коня боярского воры свели! — одним духом выпалил конюх и снова уткнулся головой в траву.

— Не усмотрел! Не уберёг! — продолжал пинать сапогами в бок конюха Спирька. — Изведу, ирод!

Голянский от испуга губы совсем распустил, уши развесил, глаза растопырил. Язык во рту вспух, еле-еле ворочался:

— Ко…ко…ко…ня мо…мо…мо…его…

— Живьём сожгу! — зашипел Спирька.

— Не погуби, князь-батюшка! — снова закричал конюх.

Голянский наконец смог заговорить, тяжело ворочая языком:

— Знаешь, сколько этот конь стоит? А? Что ж это… господи… князь… как же это… Я графу буду челом бить… обижают меня тут…

— Конь мною ещё куплен не был, — спокойно сказал князь. — Твой конь, боярин, украден… твои деньги сгинули…

— Мой? — завизжал Голянский. — Ах, он ещё мой! Не твои ли тогда, князь, слуги его и украли? Я графу всё поведаю!

— Что? — грозно вскинул голову князь. — Я — конокрад? Да за такие слова…

— Что мне слова! — всё громче визжал Голянский. — Мне деньги подавай, князь! Твои сторожа его проспали, с тебя и спрос!

— Спирька! — сказал князь с затаённой угрозой в голосе. — Ежели не найдёшь коня, не сносить тебе головы! Ты за сторожей и конюхов в ответе!