Серине Нурман: Сын водяного

Серине Регине Нурман

Сын водяного

Жила-была девушка-сиротка. Посватался к ней заезжий парень, и вышла она замуж на чужую сторону. Уехали они далеко за море и поселились на скалистом островке. У парня там была усадьба - избушка земляная, сарай для лодок и причал на берегу.

Стали они жить вдвоем, кроме них на острове людей не было. Но молодая не тужила, стала обживаться, в своем дому хозяйничать, да всё весело, с припевками, день-деньской звенит точно пташечка и на житье свое не нарадуется. Да и не мудрено - муж ей достался пригожий и ласковый, одна беда, что иной раз уйдет в море рыбу ловить и словно пропал, дни идут, жена ждет, а его все нет и нет; хорошо, что на острове было видимо-невидимо всяких птиц, вот она на безлюдье с ними время и коротала.

Но чайки да гагары - птицы перелетные. Кончилось лето, они крылья расправили и потянулись на юг. Стая за стаей улетала, и на острове становилось все скучней и скучней.

Зато не прошло и года, как появился в доме ребеночек, хорошенький мальчик. Подойдет мать, он ей из колыбельки ручонками замашет, хохочет-заливается, а ей - утешение. Дитя - не птица, оно и зимой и летом при матери, с тех пор она и без мужа не скучала, сколько бы он ни скитался в море.

Так прошел еще один год. Однажды сидели они с мужем у причала, вдруг муж ей и говорит:

- Придется мне надолго уехать, не знаю, когда и вернусь. Но ты не печалься, проживете вы без забот до моего возвращения. Все, что надо, море само будет тебе приносить. Только не забывай меня и храни верную память.

Заплакала жена, стала слезно просить, чтобы не покидал ее одну с ребеночком:

- А ну как дитя расхворается! Что же я делать-то буду? Рядом - ни души, некого послать за помощью. Как же ты, отец родной, не подумал, что отсюда до большой земли много миль надо плыть!

Ни словом он ей не возразил, на прощание молча обнял жену и сына, вскочил в лодку и уплыл, а жена осталась одна на берегу. Долго смотрела она ему вслед, пока лодка не растаяла в лучах заката. Тогда подхватила она на руки сына, унесла его в избушку и заперлась на засов.

Наутро вышла она к причалу, глядь, а там кованый сундук стоит на берегу, где его волнами прибило. Весь сундук был доверху полон чудесных нарядов для нее и для сына. Вынула женщина все, что там было, разложила и залюбовалась: все наряды были цвета морской воды, голубые, словно морская гладь в безветренный день, и при малейшем движении по ним переливались золотые и пурпурные краски, словно отблески вечернего солнца в волнах.

Каждый день море выбрасывало женщине подарки - то наряды и драгоценные украшения, то дорогую утварь для домашнего убранства. Волны приносили ей всяческую снедь и корзины, полные роскошнейших плодов, а мальчику - игрушки без счета. Так она и жила, пестовала сына, а у самой сердце кровью обливалось, и подарки дорогие уже ее не радовали, одна дума была у нее на сердце - как бы скорее муж воротился. Но годы шли, а разлуке все конца не видать.

Но вот однажды поднялась ужасная буря, море разбушевалось.

Женщина встала с постели, отворила ставни и выглянула узнать, что за окном делается. А там волны так и бьются о скалы, пена до небес вскидывается.

Женщина и подумала: "А что, если он, друг мой сердечный, в самую непогоду домой плывет! К берегу пристать нельзя, лодка разобьется, а помощь подать некому".

Недолго думая, оделась она в одежду из просмоленной парусины, хорошенько подоткнула одеяло вокруг спящего сына, чтобы не разметался во сне, и потихоньку вышла из дому. А там ветер гудит, толкает, не дает идти; согнувшись в три погибели, она кое-как добрела до причала.

Долго она вглядывалась в кромешную тьму: но нет - не видать ни лодки, ни паруса, только волны бушуют.

Почти у самых ног женщины, возле кромки прибоя, барахталась большая птица. Таких птиц обыкновенно зовут глупышами, а в тех краях, где жила женщина, они называются морскими коньками. Птица никак не могла взлететь, одно крыло ее не слушалось: оно было сломано и беспомощно волочилось по земле.

Женщина бережно взяла на руки тяжелую птицу и отнесла ее к себе домой. Конек не вырывался из рук, не шипел и не клевался; женщина перевязала ему раненое крыло, осторожно очистила перья, залепленные мокрым песком, а птица спокойно глядела на нее, изредка моргая круглым черным глазом.

Чтобы конек согрелся, женщина устроила ему гнездышко в ногах своей постели, потом разделась и легла спать.

И вот снится ей сон, будто бы отворилась дверь и вошел ее муж в голубой бархатной мантии, а на голове у него блестит золотая корона.