Алексей Пантелеев: Зеленые береты

- Ребята, - обратился к ним Японец каким-то необыкновенным, торжественным голосом, - у меня к вам серьезный разговор.

- Вали, - ответил несколько удивленный Янкель.

- Нет, только не здесь.

- А что? Тайна?

- Да. Разговор конфиденциальный. Давайте в Белый зал, там, кажется, сейчас никого нет.

Заинтригованные сламщики сделали по последней затяжке, заплевали окурок и спустились вслед за Японцем вниз. В дверях Белого зала Японец оглянулся и сказал:

- Только предупреждаю: не трепаться.

В самом дальнем углу зала он еще раз оглянулся, посмотрел даже для чего-то на потолок и только после всех этих мер предосторожности сказал:

- Вот какая у меня идея! Я много думал и пришел к такому решению: если мы не имеем права легально организовать у себя комсомольскую или пионерскую ячейку, значит...

- Значит? - насторожился Янкель.

- Самая элементарная логика подсказывает, что, если нельзя легальную, значит, нам остается основать нелегальную.

- Что - нелегальную? - не понял Пантелеев.

- Нелегальную организацию.

- Какую организацию?

- Юношескую... коммунистическую...

Шкидцы переглянулись. Хмыкнули. Улыбнулись. Идея явно понравилась.

- А нам по шапке не дадут? - сказал, подумав, Янкель.

- А у тебя что, такая уж роскошная шапка? От нас зависит, чтобы организация была хорошо законспирирована...

При таких обстоятельствах родился Юнком, подпольная организация Юных коммунаров. Это событие давно уже вошло в историю республики Шкид, о нем поведано миру на других страницах, и повторяться я не буду.

Напомню только, что при вступлении в организацию каждый новый член должен был давать клятву, обязываясь молчать и не выдавать товарищей. Принимали в организацию не всех. Прежде чем быть принятым, нужно было пройти серьезное испытание.

Несколько раз в неделю собирались юнкомовцы: где-нибудь в развалинах старого флигеля или в заброшенной швейцарской под парадной лестницей и при жидком свете свечного огарка вели конспиративные занятия. В подпольных кружках мы изучали историю Коммунистической партии и международного революционного движения. Изучали историю комсомола. Начали даже изучать политическую экономию.

Лекции нам читал самый начитанный из нас - Жорка Японец, и, говоря по правде, часто мы слушали его гораздо внимательнее, чем некоторых наших педагогов.

Мы были счастливы. Мы ходили по земле, преисполненные гордости от сознания, что за плечами у нас - страшная, волнующая тайна.

Когда под окнами нашего класса проходил теперь под барабанную дробь пионерский отряд с завода "Красная Бавария" или с "Путиловца", мы не свистели, не смеялись, не улюлюкали. Мы молча сверху вниз (и не только потому, что смотрели из окон, а они шагали по улице) взирали на них, переглядывались и снисходительно ухмылялись.

"Топайте, топайте, братишечки, - думали мы. - Наводите, пожалуйста, сколько угодно фасона вашими галстуками и палочками. У вас, милые детки, это все игра, забава, а у нас..."

"Эх, знали бы они!" - думали мы. И, по правде сказать, нам очень хотелось, чтобы они знали. Но пионеры, конечно, до поры до времени знать ничего не могли, хотя, как выяснилось потом, очень хорошо помнили о нашем существовании.

А выяснилось это таким образом. Однажды вечером несколько старшеклассников - Янкель, Купец, Пантелеев и Мамочка, - получив разрешение дежурного воспитателя, отправились в кино. Не успела эта четверка выйти на улицу и не успел дворник Мефтахудын закрыть за ними железные ворота, как с противоположной стороны Курляндской улицы ребят окликнули:

- Эй, достоевские!

Навстречу шкидцам шли два паренька и одна девочка в пионерских галстуках. Шкидцы переглянулись и нерешительно двинулись им навстречу.

На середине мостовой те и другие сошлись.

- Мы к вам, - сказала девчонка.

- Мерси! Бонжур! Силь ву пле, - ответил Янкель, галантно раскланиваясь и шаркая босой ногой.

- Чем мы заслужили такую честь? - пробасил Купец, тоже делая какой-то мушкетерский жест.

- Ладно, бросьте трепаться, - сказала пионерка. Она была чуть постарше и чуть повыше своих спутников. - Мы пришли по делу, - сказала она. - Только к вам очень трудно попасть. Стоим уж минут сорок.

- У вас все равно как... - начал один из пионеров, самый маленький, с белобрысым хохолком.

Но девчонка так ловко и так сильно пырнула его в бок, что он ёкнул и осекся. Мы поняли, о чем хотел сказать белобрысый: будто у нас как в тюрьме.

- Да, вы правы, сэр, - повернулся к нему Янкель. - К нам попасть нелегко. У нас привилегированное закрытое учебное заведение. Вроде Кембриджа или Оксфорда. Слыхали о таких?