Джанни Родари: Грамматика фантазии (Введение в искусство придумывания историй)

Много лет спустя я прочел у Макса Эрнста обоснование его идеи "систематического смещения". Эрнст воспользовался как раз изображением шкафа, каким его нарисовал Де Кирико, - посреди классического пейзажа, в окружении оливковых деревьев и греческих храмов. Будучи "смещенным", попав в необычный контекст, шкаф превращался в какой-то загадочный предмет. Возможно, в этом шкафу висела одежда, а быть может, нет. Факт таков, что шкаф был полон притягательности.

Виктор Шкловский описывает эффект "остранения", достигаемый Л.Н.Толстым, когда тот говорит об обычном диване словами, которые употребил бы человек, никогда дотоле дивана не видевший и никакого понятия о том, как им пользоваться, не имевший.

В "биноме фантазии" слова берутся не в их обычном значении, а высвобожденными из языкового ряда, в котором они фигурируют повседневно. Они "остранены", "смещены", выхвачены и витают на невиданном дотоле небосводе. Таковы, на мой взгляд, оптимальные условия для появления на свет занимательного рассказа.

Итак, возьмем все те же два слова: "пес" и "шкаф".

Самый простой способ их сочленить - это прибегнуть к помощи предлога (а по-русски еще и падежа. - Ю.Д.). Таким образом мы получим несколько картин:

пес со шкафом

шкаф пса

пес на шкафу

пес в шкафу

и т.д.

Каждая из этих картин может послужить основой для придумывания конкретной ситуации:

1. По улице бежит пес со шкафом на спине. Это его будка

значит, в этом нет ничего особенного. Он всегда ее таскает на

себе, как улитка раковину. И так далее и тому подобное, по вашему

разумению.

2. Шкаф пса: подобная идея, скорее всего, способна вдохновить

архитектора, дизайнера, специалиста по богатым интерьерам. "Шкаф

пса" предназначен для хранения собачьей одежды, набора намордников

и поводков, теплых тапочек, нахвостника с помпончиками, резиновых

костей, игрушечных котят, путеводителя по городу (чтобы пес ходил

за молоком, за газетой и за сигаретами для хозяина). Никакой сюжет

на эту тему мне в голову не приходит.

3. Пес в шкафу: вот это многообещающая тема. Доктор Полифемо,

придя домой, лезет в шкаф за домашней курткой, а в шкафу - собака.

Нас сразу ставят перед необходимостью найти объяснение этому

явлению. Но объяснение можно отложить и на потом. В данный момент

интереснее проанализировать создавшееся положение с близкого

расстояния. Пес неопределенной породы. Может быть, натаскан для

охоты за шампиньонами, а может, за цикламенами, а может, за

рододендронами. Он добродушен, приветливо виляет хвостом, вежливо

подает лапу, но о том, чтобы вылезти из шкафа, и слушать не

желает; как его доктор Полифемо ни упрашивает, пес неумолим.

Доктор Полифемо отправляется в ванную принимать душ и там, в

шкафчике, обнаруживает другую собаку. Третья сидит в кухонном

шкафу среди кастрюль, четвертая - в посудомойке, еще одна, в

полузамороженном виде, - в холодильнике. Симпатичный щенок

прячется в закутке для половых щеток, а маленькая болонка - в

ящике письменного стола. Доктор Полифемо мог бы, конечно, вызвать

лифтера и с его помощью выдворить непрошеных гостей из квартиры,

но доктор Полифемо собачник, и сердце подсказывает ему другое

решение. Он побежал в мясную лавку и купил десять килограммов

вырезки, чтобы накормить своих гостей. Отныне он ежедневно берет

по десять килограммов мяса. Это не может пройти незамеченным.

Хозяин мясной лавки почуял что-то неладное. Пошли разговоры,

пересуды, начались и клеветнические измышления. А не прячет ли

доктор Полифемо в своей квартире шпионов, гоняющихся за атомными

секретами? Не производит ли каких-нибудь дьявольских опытов

иначе зачем ему столько мясных полуфабрикатов? Бедняга-доктор стал

терять клиентуру. Поступил донос в полицию. Начальник полиции

распорядился произвести у доктора обыск. И только тут выяснилось,

что доктор Полифемо претерпел все эти неприятности исключительно

из-за любви к собакам.

На этой стадии рассказ представляет собой лишь "сырье". Обработать его, превратить в законченный продукт - задача писателя. Нас же интересовало одно: привести пример "бинома фантазии". Бессмыслица может и остаться бессмыслицей. Важен процесс: дети владеют им в совершенстве и получают от него истинное удовольствие - я имел возможность наблюдать это во многих школах Италии. Описанное упражнение, конечно же, дает вполне ощутимые плоды, мы потом еще поговорим об этом. Но не следует недооценивать и развлекательный момент. Особенно если учесть, как мало в наших школах смеются. Одно из самых закоренелых и трудно преоборимых представлений о педагогическом процессе заключается как раз в убеждении, что процесс этот должен протекать угрюмо. Кое-что знал на сей счет еще Джакомо Леопарди, писавший в своем "Дзибальдоне"* 1 августа 1823 года: "Прекраснейшая, счастливейшая пора жизни, детство, сопряжена с тысячью мучений, с тысячью тревог и страхов, со столькими тяготами воспитания и ученья, что взрослый человек, несмотря на все свои мытарства, даже если бы мог, никогда не согласился бы вновь стать ребенком, дабы не пережить заново пережитое когда-то".