Людмила Сабинина - Родео Лиды Карякиной

- А я конфеты на всех разделю. Я слабых защищать буду. - И мальчик полез в карман за конфетами.

- Молодец. Сейчас не надо, перед чаем раздашь. Ну, идите, играйте...

Мы вошли в садик. Лида уже перематывала шарф какому-то малышу, стряхивала с пальтишка снег.

- Наше почтение! - Мы разом приподняли шапки. - Войти можно?

- А-а, "клиенты" явились. Ну, присаживайтесь, - пригласила она.

Мы уселись на скамейку.

- Лид, а мы думали, ты в парикмахерской... - начал я.

- Какое там в парикмахерской! Закрыли. Целый квартал на слом идет, разве не знаете? Ну, я и рада. Устроилась вот. Интереснее.

Мы с Дельфином молчали. Лидка чертила что-то детской лопаткой на рыхлом снегу.

- Вот так, - добавила она.

- Как с конфетами-то распорядилась, - улыбнулся Дельфин. Неприятностей не будет, а? Конфеты-то все-таки родительские.

- Благодарят пускай, что спасла ребенка от засорения желудка, сказала Лида. - Нанесут, будто здесь голодные.

- Возьмет этот Юрик да нажалуется, - предположил я.

- Что же делать. Вполне возможно. - Она вздохнула. - Такова наша педагогическая работа. Иду на риск.

- Так. Лидия Леонидовна - педагог! - поддел Витька.

- Пока что всего-навсего младшая няня...

Дельфин продолжал улыбаться, и лицо у него было, по-моему, самое идиотское.

- Значит, ничего работенка? Нравится?

Она помолчала.

- Ага... Здесь, по крайней мере, можно что-то сделать существенное. По крайней мере, не зря живешь...

- Понимаю. Ну и как, результаты налицо? - спросил я.

- Еще бы! Но, по правде говоря, недурно бы поработать в яслях. Ведь воспитывать человека надо с самого раннего возраста. А то уже перевоспитывать приходится.

- Все ясно. Ну, не будем больше мешать...

- Алла! Алла! - вскочила с места Лида. - Вылезай сейчас же из сугроба! Ерохин Коля!.. Оставь Аллу в покое!

Она пошла разнимать ребятишек.

Кто-то быстро шагал мимо ограды. Остановился.

- Гляди, Вить, никак Горяев... Андрей! Заходи сюда! - окликнул я.

- А-а!.. Вы! А я гляжу, здорово как: сетка стальная, на ней листья. Красные, со снежком. Глядятся здорово. Надо зтюдик сделать...

- Как дела, маэстро архитектор? - спросил я.

- Ничего пока. На изокружке был, бегу вот к дому...

Тут он заметил Лиду среди ребятишек.

- Батюшки! Неужели Карякина?! - взвыл Горяев. - Теперь уже в детсаду! Ну, родео, право слово, родео.

- Заткнись, лучше покажи рисуночки, - сказал Дельфин.

Горяев присел рядом с нами, с готовностью раскрыл свой альбом.

На первой странице был карандашный рисунок - церковь...

- Церковь Покрова на Нерли, - пояснил Горяев. - Летом ездил, смотрел. Красотища! В двенадцатом веке построили.

- Да ну! Неужели в двенадцатом?..

Мы с интересом перелистывали альбом. Здорово все же рисует Андрей! Позавидуешь. Просто талант, ничего не скажешь. Там были разные пейзажи: реки, поля, рощи летом и осенью. И обязательно с каким-нибудь зданием в центре или сбоку. Сразу поймешь, что рисовал архитектор. Призвание налицо.

- Это церковь на берегу Клязьмы... Вот, кажется, и все. - Он перевернул лист, и тут мы увидели совсем другой рисунок. Карикатуру. Во всю страницу нарисована была лошадь. Встала на дыбы, беснуется. Морда оскалена, задние копыта наотлет, передними машет. А на крупе кое-как держится... Лида Карякина. Ноги врозь, руками цепляется, глаза выпучены от ужаса - вот-вот слетит. Лидка получилась очень похоже. На брюхе лошади надпись: "Работа". Внизу название картины: "Родео Лиды Карякиной".

- А это, как видите... - пустился объяснять Горяев.

Дельфин спокойно протянул руку:

- Давай сюда!

Он выхватил лист, сложил его вдвое и порвал на мелкие кусочки.

Мы все трое переглянулись.

Лидка разобралась с ребятишками и уже подходила к нам.

- Вас понял, - сказал Андрей и захлопнул альбом.