Георгий Скребицкий - Весне навстречу

Только изредка решалась она покинуть гнездо, чтобы немного размять затёкшие крылышки. Но и тогда малыши не оставались одни. Отец-клёст сейчас же садился на место матери и продолжал их согревать.

Однажды к гнезду снова прилетела синица.

— Как дела? — чирикнула она.

— Всё в порядке. У меня уже вывелись птенцы, — ответила птичка-мать.

Но синица не хотела ей верить.

— Не может быть! Как же они не замёрзли? Сейчас такой холод, даже воробьи в деревне забились в щели сараев!

— А мне тепло, — ответила птичка клёст. — Я же тебе говорила: нам, северянам, ваши морозы совсем не страшны.

Синица хотела что-то ей возразить, но вдруг насторожилась, глянула в сторону и, тревожно чирикнув, перелетела на соседнюю ёлку.

Птичка клёст тоже прислушалась. Кто-то, карабкаясь, быстро лез по стволу. Всё ближе и ближе. И вот перед самым гнездом показалась страшная морда куницы.

Что делать? Сидеть неподвижно в гнезде? Может, и не заметит. А если заметит, тогда сразу съест всех малышей. Нужно во что бы то ни стало отвести хищника прочь от гнезда. И птичка-мать, выпорхнув из своей пещерки, начала с тревожным писком носиться вокруг врага. Она так близко подлетала к нему, что, казалось, вот-вот клюнет.

Такой дерзости куница никак не могла стерпеть.

— Я тебя сразу поймаю! — проворчала она и ловко перескочила с ветки на ветку, пытаясь схватить дерзкую птичку.

Но та увернулась и снова начала пищать и кружиться возле самого носа хищника.

Куница сделала ещё и ещё прыжок. Так, шаг за шагом, она всё удалялась от глубокой снежной пещерки, где находилось гнездо с птенцами.

Прошло не менее получаса, пока птичка-мать достаточно далеко отманила куницу от своего гнезда. Наконец той надоело преследовать увёртливую птичку, и она отправилась дальше в лес искать другую добычу. Теперь можно было без опасения вернуться в гнездо к малышам.

Птичка юркнула в снежную пещерку и подлетела к гнезду. Но здесь её ожидало большое горе. Она слишком долго отсутствовала, а мороз был очень сильный. Все птенцы неподвижно лежали в гнезде. Они были совсем холодные.

Птичка-мать всё же уселась в гнездо и начала отогревать детей. Время шло, а малютки не шевелились.

Вот подлетел к гнезду клёст-отец. Он, как обычно, принёс детворе еду. Но кого же теперь кормить? Птичка-мать, по привычке, привстала с гнезда. И вдруг птенцы, как по команде, сразу ожили, приподняли головки и широко раскрыли рты.

Живы, живы все! Вот что значит настоящие северяне! Даже им, голеньким малышам, мороз был не так уж страшен. Отогрелись немного — и снова бодры и веселы.

С тех пор день ото дня в птичьей семье дела шли всё лучше и лучше. Птенцы покрылись пёрышками. Теперь и птичка-мать могла уже слетать с гнезда и приносить корм детворе.

Непоседа синица только крылышками разводила от удивления: «Ну и чудеса!» Она рассказала о замечательной птичке всем своим лесным приятелям: щеглам, королькам, пищухам.

Все прилетали подивиться на это зрелище. И действительно, было на что поглядеть: сучья и ветви ёлки покрывал снег, на концах ветвей висели ледяные сосульки. И вот под этим покровом из снега и льда помещалось уютное гнёздышко. А из него, словно весной, выглядывали задорные головки птенцов. Все они, несмотря на мороз, чувствовали себя превосходно и широко открывали рты, когда отец или мать приносили им хвойные семена.

— Им ни червячков, ни мошек не надо! — поражались птицы и улетали прочь от гнезда, чтобы разнести дальше по лесу занятную новость.