Джони Тада: Дарси

Я еще раз взглянула на себя в зеркало и выдвинула верхний ящик шкафа. Я достала из него мою Коробку - большую, розовую, с нарядной защелкивающейся крышкой - и положила ее себе на колени. Я знала, многие ребята в моем возрасте ведут дневники. Но я не хотела делать так, как все. Я писала письма, обращенные к моей Коробке...

Мое общение с Коробкой началось еще во втором классе, когда я лежала в больнице после аварии. Водитель не был виноват - я выехала на велосипеде на дорогу из-за стоящей у тротуара машины. Все, что я запомнила, - как меня вносят в машину скорой помощи и звук сирены.

Это было жуткое время для меня и всей нашей семьи. Когда мои родственники и все ребята в школе узнали о случившемся, они завалили меня открытками и письмами, а мама передавала мне их послания вместе с газетными вырезками в этой большой розовой коробке. После того, как заканчивались часы приема посетителей, я, лежа в кровати, просматривала все письма и карточки, присланные мне. Именно в это время коробка и стала для меня Коробкой.

Я не знаю, как объяснить это, но только эта старая коробка стала для меня - как бы это сказать? - самым лучшим другом, с которым я могла поговорить обо всем, что меня тревожило и волновало. Я могла доверить ей самое сокровенное, например, какие-нибудь памятные, дорогие для меня вещи -билеты на любимый фильм в кинотеатр, колечко моей бабушки, носовой платок моей сиделки в больнице. Как это все объяснить?..

Когда я вернулась домой из больницы, я села в инвалидную коляску - на всю жизнь. Многие мои друзья и родственники не знали, как теперь общаться со мной. Они жалели меня и поэтому боялись посмотреть мне в глаза или лишний раз встретиться и поговорить со мной. Я не винила их. Наверное, на их месте я вела бы себя точно так же. Я думаю, люди всегда избегают контактов с инвалидами. И одно дело - написать теплую открытку в больницу, а другое... В общем, как только я оказалась дома, письма и открытки от друзей приходить перестали. А Коробка осталась.

Я подъехала к кровати, подложила под свои парализованные ноги подушки и устроилась поудобнее. Я занесла ручку над листом бумаги и задумалась.

«Дорогая Коробка, - начала я свое письмо. - Ты, наверное, чувствуешь, что сейчас со мной происходит? Произошли большие перемены в моей жизни. Сегодня я в последний раз ходила в школу. Все так радовались, словно их освободили из тюрьмы или что-то в этом роде. Я радовалась вместе со всеми, хотя я, наверное, в отличие от моих друзей, чувствовала и нечто другое - какое-то волнение, что ли.

Эйприл говорила о трудностях, которые у нас будут в колледже из-за того, что времени на переход из одной классной комнаты в другую будет очень мало. Но не этого я боюсь. Я все думаю, а вдруг мой шкафчик для вещей будет находиться слишком высоко, и я не смогу дотянуться до него из коляски? Вдруг моя классная комната окажется на втором этаже, а в колледже нет лифта? А что, если я не смогу пользоваться там ванной? И я просто умру, если окажется, что зеркала в колледже висят слишком высоко для меня. Представить только: все девочки будут прихорашиваться перед зеркалом, а я буду сидеть рядом, как последняя замарашка».

Я дважды щелкнула кнопкой на ручке. Только со своей Коробкой я могла быть такой откровенной, как сейчас.

«И чем больше я уговариваю себя не бояться будущего, тем больше я боюсь его. Я даже не могу поделиться своими страхами с Мэнди.

А теперь - до свидания!

Дарси».

Я заложила ручку за ухо и немного изменила свое положение в коляске. Мои ноги, слабые и безжизненные, перемещались вместе с моим телом. Но они не так уж плохо смотрелись - мои ноги. Я была в бриджах и теннисных ботинках. А вчера на мне были спортивные брюки и кроссовки. А как-то мама надела на меня модные рейтузы в комплекте с длинной рубашкой. Я даже покрасила ногти на ногах. Но, несмотря ни на что, факт оставался фактом - я не могла пошевелить даже пальцем на ногах. Я их просто не чувствовала.

Я медленно просматривала содержимое Коробки. Там лежало письмо, которое я написала в прошлом году, после того как в нашем классе организовали кружок танцев. Мне пришлось тогда сидеть поодаль от ребят и менять пластинки на проигрывателе, наблюдая, как все остальные беззаботно танцуют. В тот день я не смогла скрыть свое состояние даже за смешными репликами.

В тот день я все-все рассказала своей Коробке. Я хорошо помню, что я чувствовала тогда, когда писала это письмо: меня душили слезы. Но это не было отчаянием. Что-то спасло меня тогда. И тут я с удивлением прочитала приписку, сделанную мною в конце этого письма: «Не оставлю тебя и не покину тебя... Я с вами во все дни до скончания века».