Альфред Смедберг - Семь желаний

- Ox-ox-ox! - повторил Улле и еще шире раскрыл рот.

- А теперь я хочу вознаградить тебя за твою доброту, - продолжала фея. Ты можешь семь раз загадать желание, и чего бы ты ни захотел, все сбудется. Но только остерегайся загадывать неразумные желания, иначе придется тебе об этом пожалеть. Прощай!

И с этими словами эльфа исчезла на тропинке, ведущей к ручью.

- Ox-ox-ox! - сказал Улле и ущипнул себя за локоть. - Ну и чудеса! Только чего бы я хотел? Ага, теперь знаю. Хочу, чтобы вязанка хвороста побежала домой сама, а я бы ехал на ней верхом.

Не успел Улле вымолвить эти слова, как плюхнулся животом на кучу хвороста. Вязанка тотчас же пустилась в путь через лес, да так, что только щепки и сучки, мох и камни вихрем закружились в воздухе. Перепуганный Улле изо всех сил вцепился руками в хворост, чтобы удержаться. Ну и ну! Вязанка мчалась вперед, как взбесившаяся лошадь. Она галопом неслась между холмами и пустошами. Улле, словно щепку, швыряло туда-сюда, все его лицо было расцарапано ветками кустов и деревьев, и он ревел, как бык.

За несколько минут вязанка домчалась до маленькой торпарской лачуги, где жил Улле. С бешеной скоростью влетела она через калитку во двор. Тут она так резко остановилась у порога, что Улле, стремглав пролетев в сени, набил себе огромную шишку на лбу.

- Ой, ой, ой! - застонал Улле и с трудом поднялся на колени.

Матушка Улле, решившая, что в сени забрался поросенок, выскочила из кухни с метлой в руках. Улле ничего толком не мог объяснить, он только ойкал и ахал. У него так кружилась голова, что он начисто забыл про лягушку со змеей. Матушке стало жаль бедного мальчугана; она побежала и купила ему пакетик миндальных карамелек. Но уж если Улле доставалось какое-нибудь лакомство, он ел его без меры. Вот и сейчас он уселся на пороге избушки и стал глотать конфеты одну за одной.

- Это было... вот это, - промычал наконец он, когда в пакетике ничего не осталось, и облизнулся, - Хочу, чтобы у меня была огромная миска сладостей и чтобы я мог есть их столько, сколько душе пожелается.

Миг - и блюдо с белыми и красными карамельками уже стоит у него на коленях.

- Вот это да! - восхищенно сказал Улле, целыми пригоршнями захватывая карамельки из миски.

Он так жадно ел, что ты бы содрогнулся, если б увидел это: он широко разевал рот и жевал, и глотал, и все ел и ел. От напряжения он даже вспотел. Через четверть часа блюдо опустело, но зато Улле стал толстым и пухлым, как колбаса, нафаршированная крупой.

Ну а ты, может быть, знаешь, что в миндале содержится немного яда, и если миндаля съесть слишком много, можно заболеть. Вот это-то и довелось Улле испытать на себе.

Очень скоро он уже лежал на диване и корчился, как гусеница бабочки-капустницы. Держась руками за живот, он визжал хуже поросенка, которого заперли в хлеву.

Добрая его матушка послала за доктором. Он заставил Улле выпить целый пузырек слабительного, которое за час вывело яд.

Мальчик снова стал тощим, как охотничий пес. А когда он выздоровел настолько, что мог рассказать, как было дело, то получил от понятливого доктора хорошую взбучку с помощью ореховой хворостины.

Спустя несколько недель матушка послала Улле прополоть морковь в их маленьком саду. Улле угрюмо поплелся к грядкам и прилег посреди моркови малость передохнуть.

А в саду росло чудесное вишневое дерево, с крупными-прекрупными красными вишнями. Они висели так высоко, что их можно было достать только взобравшись на дерево.

Проворный и умный мальчишка тотчас бы догадался приставить к дереву лестницу, чтобы добраться к сочным ягодам. Но Улле был слишком глуп, да и слишком ленив, чтобы даже помыслить о чем-либо подобном.

Он только лежал и злился на ворон и сорок, которые вились между веток и склевывали одну ягоду за другой.

- Ну, ну! - сказал он и почмокал толстыми губами. - Хотел бы я очутиться там, на вершине.

И тут словно вихрь оторвал его от земли - он в мгновение ока взлетел на верхушку дерева и повис на одном из самых верхних сучьев.

- Вот это да! - в восторге закричал Улле и принялся рвать ягоды и лакомиться ими.

Не будь он так ленив и закрой он калитку, которая вела в сад, может, все и обошлось бы. Но поскольку калитка стояла открытой, в сад проник поросенок и начал тереться о ствол вишни. Что из этого могло получиться, ты сам легко угадаешь. Улле раскачивался взад-вперед, словно сорока на верхушке березы в сильную бурю. Под конец он потерял точку опоры и беспомощно полетел вниз. Падая, он ломал ветви и сучья и, страшно кувыркаясь, свалился на спину поросенку.