Анатолий Соболев - Тихий пост

Силы оставляли их. Немец часто падал. Один раз чуть не захлебнулся в луже. Виктор еле вытащил его.

- Их кан нихт, - хрипел немец.

- Я тебе дам "нихт"! - задыхаясь от усилий, поднимал немца на ноги Виктор. - Ты мне теперь дороже жизни, фашист проклятый! Не вздумай здесь подохнуть.

И с яростным напряжением тащил его вперед.

* * *

Угодили в болото. Хотели сократить путь, не стали огибать мыс берегом и теперь шли по зыбкой, оседающей под тяжестью тела земле, хлюпали в лужах коричневой воды, хрустели обнаженной изморозью вечной мерзлоты, запинались о пружинистые кочки. От этих гибельных мест тянуло тоской, и Виктор с тревогой всматривался: скоро ли они кончатся.

Но потом стало еще хуже. Все реже и реже попадались твердые места, все глубже и глубже стали коричневые лужи, пока не началась сплошная трясина, и они стали прыгать с кочки на кочку, с островка на островок. И уже показался конец болота, уже был виден берег, уже рукой до него было подать, когда в "окно" ухнул по пояс немец. Он шел позади Виктора и сорвался.

Закричал. Виктор резко обернулся, не удержал равновесия на шаткой кочке и тоже сорвался в коричневую ледяную жижу.

Сразу обожгла студеная вода, налилась в сапоги, и ноги занемели, все намокло и тяжело потянуло вниз, будто привесили к ногам гири.

Виктор отчаянно забился на месте, поднимая брызги, хватаясь за колючие кочки, но они уходили под воду, едва он наваливался на них. И какая-то чугунная тяжесть гнула шею, не давала выпрямиться. Не сразу он сообразил, что мертвый груз на шее - автомат. Чувствуя, как все глубже и глубже погружается в зыбкую топь, Виктор рывком скинул автомат с шеи, и бросил его на две кочки как перекладину, и, навалившись на него животом, еле вытащил ноги из засасывающей трясины. Неловко подвернув ногу и чувствуя боль в боку от автомата, он лежал без сил, со стоном всасывая воздух.

Рядом испуганно вскрикнул немец.

Едва переведя дух, Виктор протянул ему автомат.

- Хватай!

Немец был в воде уже по грудь. Он придушенно мычал что-то. Обезумевшие глаза его на белом лице вылезли из орбит.

- Хватай, говорят тебе! - крикнул Виктор.

Немец схватился, Виктор потянул.

- Держись, - хрипел от натуги Виктор, стараясь вытянуть своего врага из трясины.

Казалось, лопаются жилы. Виктор чувствовал, если вот сейчас не вытащит немца, то у него уже больше не будет сил повторить это.

Немец дернул автомат, Виктор не удержался на кочках и упал в "окно" рядом с немцем. Автомат булькнул и ушел на дно.

Виктор и немец уцепились друг в друга и стали погружаться в студеную коричневую трясину.

Они глухо кричали, звали на помощь, ругались на двух языках.

Виктор совсем выбился из сил. Он захлебывался, когда почувствовал, как его подхватил немец. На какой-то миг они заглянули друг другу в глаза, обожглись безумием обоюдного страха и, напрягая остатки сил, подбились к берегу. Впиваясь бессильными пальцами в торфянистую землю, упираясь в нее подбородками, вдавливаясь лицом, вытащили свои тела на сушу. На четвереньках отползли от трясины и ткнулись лицом в голубые незабудки. В удушье хватали ртом воздух и не могли надышаться. Тяжким молотом ухало сердце. Долго лежали в черной качающейся пустоте, оглохшие от натужного стука крови в висках, полумертвые, равнодушные ко всему. А где-то настойчиво билась, не давая покоя, мысль: "Надо встать и идти. Надо встать". Но Виктор продолжал лежать, с протяжным хрипом, взахлеб всасывая воздух.

"Встать! - приказывал он себе и шевелил пальцами, но сил хватало только на это. - Встать! - с бессильной яростью повторял Виктор. Встать! Сволочь!.."

Он собрал остатки сил, напрягая волю, почти теряя сознание, заставил себя подняться. Стоял шатаясь, и земля ходила под ногами, как корабельная палуба в шторм.

Виктор поднял глаза. Жидко-голубая мгла горизонта и бесцветное пятно солнца были призрачны и нереальны.

- Врешь! - вслух сказал Виктор, трудно двигая одеревеневшими губами. Сквозь горячую тяжесть, прихлынувшую к ушам, не услышал собственного голоса. - Врешь, наша перетянет!

Он перевел взгляд на лежащего лицом вниз немца и, боясь наклониться, чтобы снова не упасть, ткнул его ногой в бок.

- Ауф!

Немец открыл глаза и долго смотрел не узнавая. Не сразу, откуда-то из глубины, издалека, вернулось сознание, взгляд его стал осмысленным.

- Ком! - сипло выдавил Виктор. - Иначе капут.

Немец с огромным трудом встал. Держась друг за друга, пошли.

* * *

...Они тогда опоздали на обед. Дождь загнал их под огромную разлапистую ель, одиноко стоящую на поляне. По веткам хлестали струи, на иглах набухали дымчатые капли и срывались. А возле могучего ствола было сухо, лежал слой опавших иголок, пахло прелью, смолой, умытой хвоей, и было приятно чувствовать себя в безопасности. Они сидели рядышком, полные смущения и ожидания чего-то радостного, необычного, нечаянно касались плечами, и от этого сладко и смятенно замирало сердце.