Олег Болтогаев: Хома

Олег Болтогаев

Хома

К нам в гости приехала бабушка. Она привезла своим внукам всякие подарки. Дети этому очень обрадовались и весь вечер общались с бабушкой, разговаривая о всяком.

Затем младшая внучка Настенька уединилась с бабушкой, и они стали шептаться о чём-то важном. Я совсем не придал этому внимания.

Мало ли, о чем могут разговаривать близкие родственницы.

На следующий день они вновь долго шушукались.

Слышались слова: "Рубль", "Два рубля", "Дешевле", "Дороже", "Лучше взять пару", "Хороший корм", "Плохой корм", "Посадим в банку"...

Затем бабушка и внучка как-то незаметно исчезли.

Через два часа они вернулись.

Первой в дом зашла внучка. Её глаза радостно сияли. В руках у Настеньки была небольшая картонная коробка. Позади стояла бабушка, она тоже широко улыбалась.

Стало ясно, что они совершили какое-то очень нужное дело.

- А что мы купили... - загадочно произнесла бабушка.

Настенька важно шагнула к столу, поставила коробку и стала её открывать.

И тут я понял...

Я понял, что теперь в нашем доме будет жить хомячок. Быть может и не один.

Уже несколько месяцев Настенька начинала и заканчивала день одной и той же фразой: "Давайте купим хомячка".

Наивен тот, кто считает, что можно переубедить пятилетнего ребенка.

Мы сопротивлялись, как могли, но хитрая Настенька ловко обнаружила брешь в наших рядах. В лице любимой бабушки.

Мы подошли поближе к столу. В коробке кто-то шевелился.

- Хома, - тихо и торжественно произнесла Настенька.

Мы посмотрели в коробку. Не было никаких сомнений. Это был Хома. Блестящими чёрными глазкам он внимательно смотрел на нас. Светло-рыжая шубка блестела, как новенькая.

- Чем его нужно кормить? - поинтересовался я. - А мы уже купили ему корм! - радостно ответила Настенька.

С этого дня наша младшая дочка преобразилась.

Теперь вся её жизнь была посвящена Хоме.

Вечером, ложась спать, она ставила коробку, в которой жил хомячок, неподалёку от своей кровати. Видимо для того, чтобы даже во сне видеть своего питомца и любимца. Правда, коробку Хома быстро прогрыз, и нам пришлось пересадить его в маленький пустующий аквариум.

Утро начиналось с осмотра зверька.

Во внимание принималось всё.

- Что-то он грустный, - глубокомысленно размышляла Настенька. - С чего ты взяла? Просто он задумался! - говорил я. - Нет. Он грустный. Ему нужна подружка, - отвечала мне дочь.

"Нет! Нет! Только не это", - хотелось закричать мне.

- Он мало спит! - сокрушенно говорила Настенька. - Грызуны спят понемногу, но часто! - пояснял я.

- Он разжирел. Ему нужно беличье колесо, - настаивала Настенька. Хорошо. Мы купим ему колесо, - соглашался я.

И колесо было куплено.

Хома сразу постиг назначение этого спортивного снаряда. Он по-хозяйски влез внутрь колеса и не спеша засеменил своими короткими лапками.

- Ура! - воскликнула Настенька.

Однако колесо было маловато для упитанного тельца хомячка, и он вынужден был крутиться в весьма забавной позе. Туловище Хомы было внутри колеса, а голова торчала наружу.

- Ему там тесно, - жалобно говорила Настенька. - Разве ты не видишь, он счастлив, - отвечал я. - Вижу, - обречённо вздыхала Настенька.

Однажды, когда я умиротворённо смотрел телевизор, в соседней комнате раздался громкий рёв.

Что случилось?

Оказалось, что сердобольная Настенька решила, что "Хома хочет погулять" и выпустила его из аквариума. В итоге, хомячок, ощутив все признаки долгожданной свободы, юркнул в щель между шкафом и стенкой. И там ему, похоже, очень понравилось.

Зарёванная Настенька подбежала ко мне и стала тянуть за руку в сторону шкафа. При этом она совала мне в ладонь электрический фонарик. Всхлипывая, она произнесла:

- Свети мне фонариком в эту щёлку, он увидит, как я тут по нему горько плачу и выйдет ко мне!

Я стал светить.

Настенька стала смотреть в щёлку, при этом она заплакала ещё громче.

Это был образцово-показательный плач! Будь я хомячком - ни за что бы не выдержал и непременно вылез бы навстречу детским слезам.

Однако Хома был совершенно равнодушен к людскому горю. Он и не собирался покидать полюбившийся ему уголок. Видимо там, между шкафом и стенкой, ему было тепло и уютно.

- Он захочет есть и выйдет, - попытался я успокоить Настеньку. - Нет! Свети, пусть он видит, как я плачу! - Разве недостаточно того, что он слышит, как ты страдаешь? - Недостаточно! Свети!

Что было делать? Так и стоял я, держа в руке фонарик и освещая им неблагодарного Хому. Настенька понемногу успокоилась и перестала плакать. Но всё так же грустно смотрела в щель между шкафом и стенкой.