Йорн Лиер Хорст - Сесилия Гатэ и тайна саламандры

Лео выбрал одну картинку и прочел описание:

Лео вернулся к фотографии мужчины на пляже и увеличил татуировку.

– Там как будто еще что-то есть, – сказал он, чуть не уткнувшись лицом в экран, – число или буквы.

Мальчик снова увеличил картинку и стал нажимать на кнопки, пытаясь добиться большей четкости.

– Разрешение плохое, – вздохнул он, но потом все-таки добился того, что надпись стала разборчивой.

Прямо перед высунутым языком саламандры был вытатуирован номер:

Лео сохранил изображение и вернулся к его оригиналу.

Сесилия покачала головой. Теперь она думала о мертвеце совсем по-другому – теперь она думала о нем как о саламандре. О человеке, который вышел ночью из своего укрытия и оказался на пляже. Человеке с холодной кровью. И этот человек был не один. Татуировка ясно указывала, что он – номер два, что таких, как он, – двое.

Лео захлопнул крышку компьютера, вылез из-за стола и обошел вокруг кресла.

– Твой отец снова поехал к месту крушения, – сказал он, глядя мимо Уне на море.

Уне обернулась и увидела, что рыбацкая лодка отца скрывается за Стейнхольменом. С другой стороны в том же направлении шла еще одна лодка.

Сесилия взяла бинокль.

– Полицейский катер, – пояснила она.

Лео поднял свою камеру и настроил объектив.

– Что они собираются делать?

– Я могу позвонить папе и спросить, – предложила Уне и достала мобильник.

И тут зазвонил телефон Лео.

– Это моя мама, – сказал мальчик, – алло.

Он обменялся с матерью короткими фразами, потом повесил трубку.

– Мне надо бежать, – сообщил Лео, – машина с вещами приехала. Помогу маме все разгрузить и расставить по местам, – и он исчез на лестнице.

– Папа не отвечает, – Уне сунула телефон обратно в карман, – поедем сами посмотрим?

Сесилия кивнула. Отец подарил Уне собственную лодку – десятифутовую пластиковую посудину со старым подвесным двигателем.

Они сбежали по лестнице к стойке регистрации. Один из гостей у стойки разговаривал с отцом Сесилии. Отец поднял голову и помахал девочкам рукой.

Сесилия подошла к стойке и стала ждать, пока отец закончит с гостем. Это был один из тех двух иностранцев, которые жили в пансионате. Он говорил по-норвежски, иногда вставляя английские слова. По разговору Сесилия поняла, что иностранцы хотят задержаться, по меньшей мере, еще на одну ночь.

– Все в порядке? – спросил отец, когда гость ушел. – Ты хочешь поговорить?

– Нет, но о чем, – ответила девочка.

Сесилия знала, что отец беспокоится: ведь это его дочь нашла мертвеца. Но он не особо умел говорить о сложных вещах. Вот мама всегда могла поговорить о чем угодно, плохом или трудном.

– Ты уверена? – спросил отец. Сесилия кивнула.

– Выяснилось, кто он такой?

– Нет, полицейские будут расследовать вместе с Видаром, – сказал отец, глядя на Уне.

– Мы тоже поплывем, – решила Сесилия, – прокатимся.

Отец с сомнением посмотрел на нее.

– Не забудь спасательный жилет, – попросил он.

Сесилия кивнула.

Эгон на веранде поднялся и замахал хвостом. Девочки вышли, отвязали пса, он бросился вперед, и Сесилия с Уне побежали за ним к пристани.

Десять минут спустя все уже сидели в лодке: Уне около мотора, Сесилия с Эгоном на носу. Ветер развевал длинные светлые волосы девочки, соленые брызги попадали ей на лицо.

Они бывали на Стейнхольмене много раз до того, но обычно заходили с внутренней стороны. Теперь Уне шла к бухте вокруг острова, чтобы избежать подводных течений.

Отец Уне поставил свою лодку рядом с полицейским катером. Попавшая в крушение лодка лежала в расщелине на песке. Корпус ее треснул, повсюду валялись куски пластика и стекловолокна.

Казалось, полиция уже закончила расследование. Они перекладывали какие-то мешки из разбитой лодки в лодку отца Уне.

Уне пришвартовала свою лодку рядом с лодкой отца. Старый Тим тоже приехал и стоял рядом с Видаром. Он помахал девочкам с палубы. Старый Тим, большой, сильный, с огромной бородой и громким голосом, тоже был матросом, но ходил на больших судах в дальние плавания.

– Чем они занимаются? – спросила Уне и привстала, чтобы лучше видеть происходящее на той лодке.