Михаэль Энде - История, конца которой нет

Атрейо посмотрел вдаль из-под руки и тогда увидел примерно на расстоянии мили ворота неправильной формы высотой примерно в сто футов, сложенные из неотёсанных каменных плит.

Не ведут ли они к Южному Оракулу? Насколько он мог разглядеть, за воротами лежала бескрайняя равнина. Там не было ни здания, ни храма, ни рощицы – ничего такого, где бы мог находиться Оракул.

Мальчик всё ещё стоял, раздумывая, что же ему теперь делать, как вдруг услышал глубокий голос, отдающий бронзовым гулом:

– Атрейо… – И ещё раз: – Атрейо!

Он обернулся и увидел, что из-за красно-бурой каменной башни выползает Дракон Счастья. Раны его кровоточили, и он так ослабел, что с трудом дополз до Атрейо. И всё же он весело подмигнул ему своим рубиновым глазом и сказал:

– Ты удивляешься, что и я тут оказался? Правда, когда я болтался в этой ужасной паутине, я был как в параличе, но я слышал всё, что тебе сказала Играмуль. И тогда я подумал, что ведь и меня она укусила, так почему бы мне не воспользоваться тем секретом, который она тебе доверила? И удрал от неё.

Атрейо очень обрадовался Дракону.

– Мне было тяжело оставлять тебя на растерзание Играмуль, – сказал он, – но что я мог поделать?

– Ничего, – ответил Дракон Счастья. – Но ты всё равно спас мне жизнь, пусть даже с моей помощью.

И он снова подмигнул, но теперь уже другим глазом.

– Спас жизнь, – повторил за ним Атрейо, – но всего на час. Этот срок отмерен нам обоим. С каждой секундой я всё больше чувствую действие яда Играмуль.

– На каждый яд есть противоядие, – сказал Белый Дракон. – Вот увидишь, всё будет хорошо.

– Даже представить себе этого не могу.

– Откровенно говоря, и я тоже, – признался Дракон. – Но это и есть самое прекрасное. С этой минуты тебе будет сопутствовать удача. Ведь недаром же я Дракон Счастья. Даже когда я висел в этой ужасной липкой сетке, меня не покидала надежда. И, как видишь, я был прав.

Атрейо улыбнулся.

– Скажи мне, почему ты захотел оказаться здесь, а не в каком-нибудь более приятном месте, где тебя, может, вылечили бы?

– Потому что отныне моя жизнь принадлежит тебе, – сказал Дракон, – если, конечно, ты примешь этот дар. Я подумал, что для успеха Великого Поиска тебе надо быстро передвигаться. Ты увидишь, что лететь по небу на моей спине куда веселее, чем плестись на своих двоих или даже скакать на добром коне. Ясно?

– Ясно! – ответил Атрейо.

– Кстати, – добавил Дракон, – меня зовут Фалькор.

– Привет, Фалькор! – сказал Атрейо. – Но пока мы с тобой разговариваем, проходят те драгоценные минутки, которые у нас ещё остались. Что нас может спасти?

– Только везение, – ответил Фалькор, – и ничто другое.

Но Атрейо уже не слышал его ответа. Он упал без чувств и лежал неподвижно на мягкой гриве Дракона.

Яд Играмуль сделал своё дело.

Когда Атрейо – кто знает, через сколько часов, – снова открыл глаза, он сперва увидел лишь склонившееся над ним очень странное морщинистое личико величиной с кулак. Коричневая кожа ещё увеличивала его сходство с печёным яблоком, а глазки на нём сверкали, будто звёздочки. Волосы были прикрыты чем-то вроде чепчика из увядших листьев.

И тут Атрейо почувствовал, что ему поднесли ко рту маленький сосуд с каким-то питьём.

– Вкусненькое лекарство, хорошее лекарство! – задвигались губки на морщинистом личике. – Пей, дитя, пей! Тебе будет легче!

Атрейо сделал глоток. Вкус лекарства был ни на что не похожий, сладковатый, но при этом терпкий.

– А что с Драконом? – проговорил он с трудом.

– Всё в порядке, – ответил хриплый голосок, – не беспокойся, мой мальчик. Он выздоравливает. Вы оба скоро выздоровеете. Худшее уже позади. Только ты пей, милый, пей!

Атрейо отпил ещё глоток и снова впал в сон, но теперь уже это был глубокий, укрепляющий сон выздоровления.

Башенные часы пробили два.

Бастиан был не в силах больше терпеть: ему хотелось в туалет. Собственно говоря, ему уже давно хотелось, но он не мог прервать чтение. Да и страшновато было спуститься с чердака в школьный коридор. Он всё внушал себе, что бояться нечего, там сейчас пусто, значит, никто его и не увидит. И всё-таки ему было страшно, казалось, сама школа превратилась в живое существо, которое за ним следит.

Но выхода не было.

Бастиан положил раскрытую книгу на мат, встал и подошёл к чердачной двери. Прислушался. Сердце его отчаянно колотилось. Он отодвинул засов и повернул большой ключ, торчащий в замочной скважине. Потом нажал на ручку, и дверь с громким скрипом отворилась.