Сборник - Английские сказки

– Добрая женщина! – сказал Джек. – Со вчерашнего дня у меня не было ни крошки во рту, да и вчера, по правде сказать, я тоже ничего не ел. Не дадите ли вы мне хотя бы малюсенький кусочек хлеба на завтрак?

– На завтрак! – усмехнулась великанша. – Знай, что если ты сейчас не уберешься отсюда подобру-поздорову, то сам станешь завтраком.

– Как это? – изумился Джек.

– А так, мой муж великан как раз ест вот таких мальчишек. Сейчас он вышел пройтись, но если вернется и увидит тебя, тотчас же сварит себе на завтрак.

Другой бы мальчик перепугался от таких слов, но только не Джек. Потому что его голод был сильнее страха. Он стал умолять суровую великаншу сжалиться над ним и дать ему хоть что-нибудь перекусить, и та, наконец, впустила Джека на свою великанскую кухню и дала немного хлеба, сыра и молока. Но едва он успел проглотить свой завтрак, как за окном раздались тяжелые шаги великана: Бум! Бом! Бум! Бом!

– Ой, выйдет мне боком моя доброта! – всполошилась великанша. – Скорее лезь в печку!

Она быстро запихнула Джека в огромную остывшую печь и прикрыла ее заслонкой. В тот же миг дверь распахнулась, и в кухню ввалился страшный великан-людоед.

Он принюхался, запыхтел громко, как кузнечный мех, и проревел страшным голосом:

– Видно, стареешь ты, дорогой муженек, нюх-то у тебя совсем притупился, – возразила ему жена. – На нашей кухне пахнет не человеком, а чудесными жирными носорогами, которых я сварила тебе на завтрак.

Великан не любил, когда ему напоминали о старости. Ворча да бурча, уселся он за стол и угрюмо съел все, что подала ему великанша. Позавтракав, он велел ей принести кошельки с золотом, каждый раз после великан придавался любимому занятию – пересчитал свои сокровища и твердо верил, что это прекрасно влияет на пищеварение.

Великанша послушно принесла золото, положила перед мужем на огромный стол гору кошельков и кошелечков, а сама вышла во двор накормить своих огромных коров да овец. Ведь вся работа в этом небесном доме была на ней, а великан ничего не делал, только ел и спал. Вот и сейчас едва начал он пересчитывать свое золото, как сразу устал, уронил голову на груду монет и захрапел. Да так громко, что весь дом заходил ходуном и затрясся.

Тогда Джек, улучив момент, потихоньку выбрался из печи, вскарабкался по ножке стола, ухватил один из великанских кошельков тот, что лежал с краю, и пустился с ним наутек за дверь да за порог да бегом по широкой белой дороге, пока не прибежал к верхушке своего бобового стебля.

Там он сунул большущий кошелек за пазуху, спустился на землю, вернулся домой и отдал матери всё золото. На этот раз она его не ругала, не надавала тумаков, а наоборот расцеловала и похвалила. И зажили они в достатке.

Долго ли, коротко жили они на золотые монеты, с которыми Джек свалился с неба, но пришло время, и деньги закончились, и мать и сын снова стали такими же бедными, как и прежде.

Как быть? Конечно, мать и слышать не хотела о том, чтобы снова отпустить Джека к великану, но сам-то он решил иначе.

И вот однажды утром, тайком от матери, он снова стал карабкаться по бобовому стеблю все выше и выше, выше и выше; поднялся до самого неба, и ступил на знакомую белую дорогу. По ней мальчик быстро пришел к дому великанов, смело отворил дверь и оказался на кухне, где жена великана готовила завтрак.

– С добрым утром, хозяюшка! – приветствовал ее Джек.

– А-а, это ты! – сказала великанша и наклонилась, чтобы получше разглядеть маленького гостя. – А где мешок с золотом?

– Если б я это знал, хозяюшка! – отвечал Джек. – Золото всегда куда-то исчезает, просто чудеса с ним творятся!

– Чудеса? – усомнилась великанша. – Значит, оно не у тебя?

– Сами посудите, пришел бы я к вам просить корочку хлеба, будь у меня мешок золота?

– Пожалуй, ты прав, мальчик, – согласилась она и протянула Джеку кусок хлеба.

И вдруг Бум! Бом! Бум! Бом! дом содрогнулся от шагов великана-людоеда. Хозяйка едва успела впихнуть Джека в печь и прикрыть заслонкой, как людоед ввалился в кухню.

– проревел великан.

Но жена, как и в прошлый раз, стала корить его: мол, человечьим духом у них в кухне уже давно не пахнет, просто у старого великана нос уже ничего не чует. Великан не любил таких разговоров. Угрюмо съел свой завтрак и сказал: