Замок Корроуэй остался в сотнях футах далеко на земле. Бойцы Сопротивления явно выигрывали сражение, но часть их убегала в ужасе от происходящего в небе над ними. Никого из людей замка не увлекло в вихрь, который очень избирательно втянул в себя только Элеонору, Денвера и Далию.
Туча поднималась все выше, вздымаясь ввысь и будто собираясь заполонить все небо от горизонта до горизонта.
– Корделия! – позвала Элеонора.
Рядом с ней сразу же появилась старшая сестра, болтающаяся в потоках вихря, поскольку она до сих пор была без сознания и ветер злорадно играл ее волосами. В какое-то мгновение Элеонора стала подниматься, ее увлекало все выше и выше по мере расширения тучи, которая расползалась по небу. Девочка посмотрела вниз и увидела то, что меньше всего ожидала увидеть…
Дом Кристоффа! Он больше не был привязан веревками к «Морэю» и теперь поднимался, вращаясь в воздушном потоке. Вид разбитых окон, налипших водорослей, трещин и вмятин, образовавшихся на его стенах, напоминал облик старого доброго друга, который вернулся из долгого путешествия.
«Это большой дом, – подумала Элеонора, – по крайней мере, с семьей внутри».
С оглушительным свистом он пронесся мимо нее.
Элеонора снова посмотрела вниз и увидела Толстяка Джаггера.
Тяжело дыша, он сидел в реке и, глядя на Элеонору, непонимающе улыбался. Он помахал ей и послал воздушный поцелуй.
– Спасибо, Джаггер! – крикнула ему маленькая Элеонора. – Надеюсь, что увижу тебя снова!
У нее появилась догадка, куда ее может уносить творящейся вокруг магией.
Дом Кристоффа достиг центра внутри облака, Король Бури и Ведьма Ветра кружились вокруг него, приближаясь к входной двери.
Внезапно что-то врезалось в Элеонору снизу.
Это оказался Брендан, взлетевший в воздух и кружившийся в ужасе.
– Что случилось? – закричал он.
Кровь, вытекающая у него из раны, не падала вниз, а улетучивалась куда-то вверх в образовавшемся вихре.
– Мы возвращаемся домой! – ответила Элеонора, а затем в ее голове произошло нечто странное, такое странное, что она сама бы не смогла описать.
Как если бы сломались барьеры в мире и внутри ее сознания. Сначала она видела Дом Кристоффа в центре гигантского вихря, а потом увидела маму, лежащую на больничной койке и держащую ее новорожденную, а над ними, склонившись, стоял отец – картинка, которую она никак не могла помнить, но внутренне она понимала и знала, что все увиденное было на самом деле. После она увидела Денвера Кристоффа, не как Короля Бури, а как человека с кустистой бородой, сидящего в чердачной комнате и готового открыть «Книгу Судьбы и Желаний», а затем она увидела еще более юных Корделию и Брендана и как они играют на качелях в Альта-Виста рядом с их начальной школой. За этой картиной последовал вид Дома Кристоффа по Си Клифф авеню, когда она впервые увидела его залитым солнечным светом, часть Сан-Франциско, часть ритма жизни его большого шумящего организма, и вдруг видение преобразовалось в очерченные мелом фигуры родителей на полу разрушенного дома.
Все это время она продолжала приближаться к Дому Кристоффа, пока наконец не зависла перед входной дверью, которая была раскрыта и с нее капала морская вода, а кое-где свисали скукоженные темно-зеленые водоросли. Внутрь дома влетело бесчувственное тело Корделии, следом проскочил Брендан, держащийся за раненый бок, и за дверью уже не было величественно украшенного холла, а только белая ровная поверхность – одного цвета с точкой, возникшей в центре облака и выросшей до размеров белого диска. В этот момент Элеоноре вспомнилось, как однажды она спросила папу: «А что находится в конце Вселенной?», а он ответил: «Конца Вселенной нет. Она все расширяется и расширяется…» Но у этой маленькой вселенной окончание явно было.
А затем Элеонора с невообразимой силой стукнулась об это белое начало, и весь ее мир стал абсолютно пустым.
Корделия не была уверена в том, что видит. Часть обзора перекрывали ее прикрытые веки, отчего она видела черноту. Но с каждой секундой чернота рассеивалась, и вместо нее перед ней отчетливо проступало чье-то лицо.
Это было мраморное суровое лицо с волнистой бородой.
«Я уже видела его раньше, – подумала Корделия. – Грек… Платон? Аристотель?»
Внезапно осознав, где она и что именно видит перед собой, Корделия вскочила на ноги: «Аристотель!»
Она поцеловала мраморный бюст философа, чье имя Далия Кристофф никогда не могла правильно произнести. Да, она была в большом холле Дома Кристоффа…
Читать дальше