Редьярд Киплинг - Как была составлена первая азбука

– Я захочу тебе сказать, что пойдет дождь, но несильный, и что ты все-таки должна прийти к реке; скажи, что же тогда придется мне нарисовать? Скажи это на наречии Тегумая.

– Сшю-уа-лас-уа-мару. (Небесная вода окончится; к реке приди.) Сколько новых звуков. Право, уж не знаю, как мы обозначим их.

– А я знаю, знаю, – перебил ее Тегумай. – Погоди минуту, Тефи; мы сделаем еще кое-что и закончим на сегодня. У нас есть уже «сшю-уа», правда? Ну вот «лас» – вещь трудная. Ла-ла-ла! – прокричал Тегумай, помахивая зубом акулы. – Лас!

– В самом конце шипящая змея; перед змеей рот карпа. «Ас, ас, ас». Нам нужно только «л», – сказала Тефи.

– Правда, но мы должны придумать «л». И знаешь, мы первые люди в мире, которые начали делать это, Тефимай.

– Я очень рада, – сказала Тефи, но зевнула; она сильно устала.

– «Лас» – значит ломать, прекращать, оканчивать, Правда? – спросила она.

– Правда, – согласился Тегумай. – «Уа-лас» – значит: в котле нет больше воды, в котором твоя мама варит пищу, когда я ухожу на охоту.

– А «сши-лас» значит, что твоя острога сломана. Ах, если бы я вспомнила это вместо того, чтобы царапать глупых бобров для того чужого человека.

– «Ла, ла, ла», – повторил Тегумай, помахивая своей палкой и хмуря брови. – Вот досада-то! – Я могу без труда нарисовать «сши», – продолжала Тефи. – Потом можно нарисовать твою сломанную острогу. Смотри. – И вот, что нацарапала Тефи (14):

– Именно то, что нужно, – сказал Тегумай. – Это «л» совсем не такое, как другие знаки; значит, нацарапаем «лас». Смотри, Тефи. – И он нарисовал вот это (15):

– Теперь «уа». Ах, да мы это уже делали. Ну, – мару. «Му-мум-мум-мум». Для этого нужно закрыть рот. Хорошо, нарисуем закрытый рот. Что-нибудь вот в таком роде. – И вот что нарисовал Тегумай (16):

– Теперь открытый рот карпа. Значит, выходит «ма». Но что мы придумаем для «р-р-р-р», Тефи?

– Это шум сердитый; так шумит валун, когда он вырвется из-под твоей ноги и завертится на каменистом берегу.

– Ты говоришь – завертится? Повернется, обежит кружок и остановится? Вот так бежит камешек, который как будто кричит «р-р-р»? Смотри. – И вот, что нарисовал Тегумай (17):

– Да, да, – ответила Тефи. – Только зачем столько значков? Довольно двух.

– Одного достаточно, – сказал Тегумай. – Если наша игра со временем сделается той важной вещью, которой, мне кажется, она должна быть, чем проще будут наши картинки звуков, тем лучше. – И вот что он нарисовал (18):

– Готово, – сказал Тегумай, подпрыгнув на одной ноге. – Я нарисую все картинки рядком, как мы вешаем рыб на жилу оленя.

– А не лучше ли между отдельными словами поставить по маленькой палочке, чтобы они не терлись друг о друга; знаешь, как мы это делаем, когда сушим карпов?

– Нет, между словами я оставлю пустые пространства, – сказал Тегумай. – И он с большим усердием нацарапал все знаки на куске свежей березовой коры.

Вот что вышло у него (19):

– Сшю-уа-лас уа-мару, – прочитала Тефи.

– Ну, на сегодня довольно, – сказал Тегумай. – Ты устала, Тефи. Ничего, дорогая; завтра мы окончим дело, и о нас будут вспоминать через много-много лет после того, как люди срубят самые большие деревья в наших лесах и расколют их на дрова.

Они ушли домой. Весь вечер Тегумай сидел с одной стороны костра, а Тефи с другой; оба рисовали знаки на закопченной стене, посматривали друг на друга и посмеивались. Наконец, Тешумай сказала:

– Право, Тегумай, ты еще хуже, чем моя Тефи.

– Пожалуйста, не сердись, мама, – попросила ее Тефи. – Это только наш удивительный сюрприз, и мы расскажем тебе о нем, когда он будет готов; теперь же, пожалуйста, не расспрашивай меня, потому что тогда я непременно проговорюсь.

Тешумай перестала расспрашивать свою дочку. На следующее утро Тегумай очень-очень рано ушел к реке, чтобы подумать о новых картинках для звуков, и, когда Тефи проснулась и встала, она увидела, что на большом выдолбленном в камне бассейне для воды около входа в пещеру было мелом начерчено «уа-лас» (вода кончается или вытекает).