Жаклин Уэст - Книга заклинаний

Она попятилась к высокому деревянному столу, дрожа и не спуская глаз с банок на случай, если что-то в них начнет шевелиться. Поверхность стола была завалена пустыми банками и крышками, листами плотной пожелтевшей бумаги и старыми, высохшими перьевыми ручками. Еще там стояло несколько больших мисок с необычными округлыми молотками. Олив осторожно опустила кончик пальца в одну из мисок, а когда вынула, он был покрыт ярко-оранжевым порошком.

Вытерев палец о шорты, девочка принялась изучать страницы. На одном из листов было написано «Кармин». И все. Олив нахмурилась. Кармин? Это имя такое, что ли? Она просмотрела другие листы. Все были чистыми – но под ними она обнаружила обрывки других, изорванных в клочки. Кто-то разорвал кучу бумаг, а потом спрятал их, как Олив иногда делала с контрольными, которые вышли особенно неудачными. Что же это было? Рецепты?

Олив подняла взгляд на бесконечные ряды банок, каждая из которых тонкой полоской отражала свет фонаря. Потом снова посмотрела на стол. И только тут впервые заметила еще один мерцающий предмет. Куда более близкий, чем банки, маленький и очень знакомый.

Девочка замерла. Все остальное тоже замерло – дыхание, веки, поток крови, медленно струящейся в заледеневшем теле. Потому что там, на столе, наполовину скрытые большой пустой банкой, лежали очки.

Они были больше, чем очки миссис МакМартин, которые Олив нашла в ящике комода много недель назад и которые раздавила в коридоре верхнего этажа, вывалившись из картины с лесом. Они выглядели тяжелее и массивнее, словно были сделаны из более жесткого металла. Очки Аннабелль МакМартин, с их тонкой оправой и длинной, изящной цепочкой, были женскими. А это были мужские очки.

Очки Олдоса МакМартина.

Мысли Олив взметнулись огромным фейерверком, взрывной волной откинув всякое беспокойство. Восторг, волнение и свобода захлестнули ее напополам с каким-то еще более восхитительным чувством – когда услышишь стук лопаты о крышку сундука с сокровищами, которые ты сам где-то зарыл и уже отчаялся снова найти. Она потянулась к очкам.

– Олив!

Девочка резко обернулась. Какой-то рефлекторный порыв заставил ее спрятать очки за спиной.

У входа в каменную комнату стояли все три кота. В бледном свете фонаря они казались серебристыми и призрачными, и только зеленые глаза ясно мерцали во тьме. Говорил Горацио. Сзади Харви испепелял ее взглядом. Леопольд стоял поодаль, на самой границе света, опустив плечи и повесив голову. Если бы Олив не знала, что это невозможно, то могла бы поклясться, что черный кот плакал настоящими слезами.

– Я надеялся, что это неправда, – тихо произнес Горацио. Они стояли у самой черты камней, словно не хотели подходить ближе к Олив. – Но снова ошибся, понадеявшись на тебя.

Сердце Олив, где лишь минуту назад все радостно пело в предвкушении новых открытий, налилось свинцом и начало сползать в сторону правой коленной чашечки.

– Только ты избежишь одной опасности, как сразу начинаешь искать другую, а? И не только себя ставишь под угрозу, но и всех вокруг – тех, кто больше всего о тебе заботится. Но ты, кажется, с легкостью об этом забываешь. Или, возможно, тебе просто плевать.

Олив открыла рот, чтобы возразить, но Харви зашипел, словно гремучая змея, сверкая клыками в свете фонаря. Девочка невольно отступила на шаг назад.

– Тебе обязательно надо было вынюхивать дальше, – продолжал Горацио все тем же тихим голосом. – Теперь ты пытаешься управлять нами – после того как мы снова и снова рисковали собой, чтобы защитить тебя ?

Леопольд издал звук, почти похожий на всхлип. Харви успокаивающе прислонился к нему и бросил на Олив огненный взгляд.

Сердце ее доползло уже до большого пальца ноги.

– Я не понимаю, зачем вам надо было защищать меня от этого , – сказала она, указывая на ряды банок и пытаясь улыбнуться. – Подумаешь, огромная кладовка – что в этом такого страшного?

Коты широко распахнули глаза и обменялись быстрыми взглядами, но не сказали ни слова.

– И вообще, – добавила Олив, постепенно загораясь возмущением, – Книга заклинаний теперь моя. Почему мне нельзя ее использовать?

– Это она тебя использует, – сказал Горацио.

Олив разинула рот.

– Неправда.

Рыжий кот моргнул:

– Ты знаешь, что такое ведьмы и ведьмаки, Олив?

Перед мысленным взглядом девочки пронеслось несколько картинок: остроконечные черные шляпы, метлы, молодая Аннабелль МакМартин, сладко улыбающаяся с портрета. Ничто из этого не подсказывало подходящего ответа.