Брендон Мулл: Рожденный свободным

Конору хотелось превратиться в невидимку. Надеялся ли он призвать дух животного? Конечно! А кто не надеялся? Заставить себя не надеяться было невозможно. Если подумать, никому в их семье не везло уже несколько десятков лет со времен какого-то малоизвестного двоюродного прапрадедушки, все равно шансы есть.

– Точно, – хохотнул Дэвин. – Наверное, и дочка кузнеца тоже кого-нибудь призовет.

– Это никому не известно, – сказал Доусон, усаживаясь на полу и потирая нос. – Конор, ты кого хотел бы получить?

Конор уставился в пол. Ему задал вопрос дворянин, поэтому пришлось ответить:

– Я всегда хорошо ладил с собаками. Поэтому хотел бы овчарку, наверное.

– Вот это воображение! – засмеялся Дэвин. – Мальчишка, который пасет овец, мечтает призвать овчарку.

– С собакой было бы весело, – сказал Доусон.

– Скажи-ка, Конор, – сказал Дэвин. – Сколько у тебя собак?

– У моей семьи? Когда я считал в последний раз, было десять.

– А сколько времени прошло с тех пор, как ты виделся со своей семьей? – спросил Доусон.

Конор постарался говорить безразличным тоном:

– Больше полугода.

– Они сегодня придут?

– Думаю, постараются. Если им, конечно, удастся вырваться.

Он не хотел показать, что для него это важно, – на тот случай, если его родные приехать не смогут.

– То-то будет для тебя событие, – фыркнул Дэвин. – Сколько еще осталось застежек?

– Три.

Дэвин обернулся:

– Хватит канителиться. Уже опаздываем.

На площади собралась огромная толпа. Не каждый день сын великого лорда испытывает судьбу, чтобы узнать, будет ли у него свой дух животного. Все от мала до велика пришли на торжество: и простой люд, и знатные господа. Музыканты играли, солдаты вышагивали туда-сюда с важным видом, торговец продавал с лотка засахаренные орешки.

Для графа и его семьи соорудили трибуну.

Конор подумал, что все выглядело так, будто объявлен праздник. Праздник для кого угодно, только не для него. День был прохладным и ясным. Зеленые холмы, по которым с такой радостью побродил бы сейчас Конор, неясно вырисовывались вдали над голубыми крышами и трубами Трансвика.

Конор уже бывал на нескольких церемониях Нектара. Ему ни разу не доводилось увидеть, как является дух животного, хотя Конор знал, что за одиннадцать лет его жизни такое на этой площади все же несколько раз случалось. Церемонии, на которых он побывал, проводились без пышности. Ни на одну столько зрителей не собиралось, и ни на одну не приводили столько живности.

Считалось, чем больше соберут вокруг разных зверей, тем больше шансов призвать дух. Если так, то Дэвину наверняка повезет. Здесь были не только домашние животные. Конор увидел клетки, заполненные птицами в экзотическом оперении, загон с оленем и лосем, несколько хищников из семейства кошачьих за прутьями, трех бобров в живоловке и черного медведя в железном ошейнике, цепью привязанного к столбу. Там был даже зверь, о котором Конор слышал только по рассказам, – огромный верблюд с двумя мохнатыми горбами.

Конор пошел к центру площади, чувствуя себя не в своей тарелке перед толпой зевак. Он не знал, куда девать руки – нужно ли их сложить на груди или вытянуть по швам? Конор вглядывался в толпу, приводящую его в смущение, и пытался не забывать о том, что большинство глаз все же приковано к Дэвину.

Вдруг Конор заметил, как ему машет рукой мама. За ней стояли его старшие братья и отец. Даже Солдата, любимую овчарку мальчика, они привели с собой.

Ура! Все пришли! При виде семьи страх частично улетучился и ужасно захотелось погулять по родным лугам, наплаваться в речушках, снова исследовать рощи. Конор всегда занимался настоящей работой на открытом воздухе: колол дрова, стриг овец, кормил собак. Их дом был маленьким, но уютным, совсем не похожим на продуваемую всеми ветрами громадину графского замка.

Конор махнул маме в ответ.

Будущий граф Трансвика важно прошествовал к скамье в самой середине площади. Эбби, дочь кузнеца, уже ждала их. Она сидела не шевелясь и казалась подавленной. Конечно же, Эбби была одета в свои лучшие одежды, но те были до смешного хуже самого затрапезного платья матери или сестры Дэвина. Конор не сомневался, что и сам, наверняка, выглядит чересчур просто рядом с Дэвином.

Двое представителей Зеленых Мантий стояли по обе стороны скамьи. Женщину Конор узнал – это была Айзилла. Ее седеющие волосы, обрамляющие бледное лицо, были собраны под блестящую сетку. Щегол Фрида устроилась на ее плече, как на жердочке. Обычно Айзилла руководила церемонией Нектара. Именно она давала Нектар и двум братьям Конора.