Жаклин Уилсон - Опасная игра

– Ты как будто поцеловать меня собираешься! – заржал Футболист.

– Фу-у! – я невольно захихикала.

– Поберегись, а то я сам тебя поцелую! – пригрозил Футболист.

– Ну уж нет!

Я принялась вырываться:

– Слезь с меня, жирдяй!

На этот раз Футболист послушался. Драка закончилась.

– Нигде не болит? – спросил Футболист, помогая мне подняться.

– Ну что ты! Пинки по ногам и удары по голове – это совсем не больно! Ни чуточки!

– А тебе все шуточки, – буркнул Футболист. – Ух ты, стихи получились! Слышь, Огуречик, мы уже закончили драться. Вставай давай!

– Александр, уже можно вставать. Александр? У тебя все в порядке?

– Не-е-ет!

Александр все еще лежал на полу. Его нога как-то странно торчала вбок.

– Я что, тебя покалечил? – испугался Футболист.

– Это… когда Трейси меня сшибла. Нога… – простонал Александр.

– Ой, караул! – ахнула я. – Вставай, Александр, я посмотрю.

– Я правда не могу.

Я наклонилась над ним.

– Ох, я правда тебе ногу повредила! Она загнулась не в ту сторону! Ужас какой! Что теперь делать?

– Я думаю… надо меня отвезти… в больницу… – еле выговорил Александр.

Я стала его поднимать. Александр застонал от боли.

– Я тебя понесу, мелкий, – сказал Футболист. – Да не волнуйся, я осторожненько.

Он взвалил раненого на плечо. Я держала Александра за руку.

– Ох, Александр! Хоть бы тебе там помогли… Если я тебя изувечила, я не переживу. Ты же мой лучший друг в целом мире! Пожалуйста, пожалуйста, выздоровей!

Мы отвезли Александра в больницу. Футболист готов был хоть всю дорогу его на себе тащить, но у меня еще оставались деньги из маминого кошелька, так что мы взяли такси.

Увидев Александра, таксист вздохнул:

– Что, ребятки, побуянили?

Александр прямо так и просиял – кто-то посчитал его способным буянить! Вообще он очень мужественно держался. Наверняка ему было страшно больно – зеленый весь, челка прилипла ко взмокшему лбу, а не плакал.

Мы сидели с ним в приемном покое больницы, пока его не увезли в кресле-каталке на рентген.

– Пойдем, что ли? – сказал Футболист. – Его родителей вызвали, неохота с ними встречаться. Особенно с отцом.

– Надо же хоть узнать, поправится он или как!

– Поправится, конечно. Он же в больнице. – Футболист окинул взглядом тускло-оранжевые стены, дернулся и вскочил: – Ненавижу больницы! Жуть наводят. Пошли, Трейси!

– Нет, я подожду.

– Вылечат его, куда он денется. Медсестра сказала, это всего только перелом.

– Хорошо бы тебе было, если б ты «всего только» ногу сломал?

– Ну, для меня это была бы трагедия – я бы не смог играть в футбол. А ему-то что? – Футболист с тяжелым вздохом снова сел на пластиковый стул. – Ненавижу больницы…

– Ты уже говорил.

– Эти коридоры длиннющие, и куча дверей, а за ними всякие ужасы творятся.

– Ну закрой глаза.

– Все равно больницей пахнет. – Футболист потянул носом воздух и скорчил кошмарную рожу. – Аж блевать тянет!

– А каково сейчас Александру – там, за этими жуткими дверями?

Футболист сгорбился.

– Странный он, этот мелкий… Ногу сломал, – то есть ты ему сломала – и хоть бы пискнул. Я видел на стадионе – крутые парни прямо корчатся от боли, по траве катаются, плачут даже. А наш Александр держался. Выходит… он храбрый?

– Я не нарочно ему ногу сломала!

– Знаю, знаю. Все равно не надо бы нам здесь торчать. Его родители тебя не похвалят.

– Я совсем легонько толкнула. Просто хотела с дороги отодвинуть. А теперь я во всем виновата! Не могу так…

И я разревелась, как маленькая, шмыгая носом и всхлипывая – хотя вообще-то я никогда не плачу.

Футболист смущенно заозирался.

– Трейси, перестань, люди смотрят! – прошипел он, толкая меня локтем.

Я все ревела и никак не могла остановиться.

– У тебя платок есть?

Я помотала головой. Меня уже не волновало, что все лицо мокрое от слез и из носа течет.

Футболист метнулся в коридор. Я думала, он не выдержал и сбежал – а он заскочил в туалет и принес мне рулон туалетной бумаги.

– Ладно тебе, не реви, – уговаривал он, вытирая мне щеки. – На самом деле это я виноват. Совсем опсихел, чуть весь дом не сжег. Трейси, как думаешь, я на самом деле ненормальный?