Саша Черный - Детский остров

В стекла смотрит месяц красный,
Все ушли – и я один.
И отлично! и прекрасно!
Очень ясно:
Я храбрее всех мужчин.

С кошкой Мур, на месяц глядя,
Мы взобрались на кровать:
Месяц – брат наш, ветер – дядя,
Вот так дядя!
Звезды – сестры, небо – мать…
Буду петь я громко–громко!

Буду громко-громко петь,
Чтоб из печки сквозь потемки
На тесемке
Не спустился к нам медведь…

Не боюсь ни крыс, ни буки, –
Кочергою в нос его!
Ни хромого черта клуки,
Ни гадюки –
Никого и ничего!

В небе тучка, как ягненок
В завитушках, в завитках.
Я не мальчик, я слоненок,
Я тигренок,
Задремавший в камышах…

Жду и жду я, жду напрасно –
Колокольчик онемел…
Месяц, брат мой, месяц красный,
Месяц ясный,
Отчего ты побледнел?

Зеленеют все опушки,
Зеленеет пруд.
А зеленые лягушки
Песенку поют.

Елка – сноп зеленых свечек,
Мох – зеленый пол.
И зелененький кузнечик
Песенку завел…

Над зеленой крышей дома
Спит зеленый дуб.
Два зелененькие гнома
Сели между труб.

И, сорвав зеленый листик,
Шепчет младший гном:
«Видишь? рыжий гимназистик
Ходит под окном.

Отчего он не зеленый?
Май теперь ведь… май!»
Старший гном зевает сонно:
«Цыц! не приставай».

Ах, сколько на свете детей!
Как звезд на небесном челе…
По всей необъятной земле
Кружатся, как стаи чижей…

Япончата,
Китайчата,
Англичане и французы,
Узкоглазые тунгузы,
Итальянцы и испанцы,
Арапчата, негритята,
Португальцы, –
Перебрали мы все пальцы,
На ногах еще ведь есть,
Да не стоит – всех не счесть.

Все любят сласти, игры и сказки,
Все лепят и строят – подумай, дружок.
У каждого ясные детские глазки.
И каждый смеется и свищет в свисток.

Ах, когда б собрать всех вместе,
Верст на двести
Растянулся б хоровод…

Завртеться б, закружиться,
Сразу всем остановиться,
Отдышаться всем на миг –
И поднять веселый крик.

Птицы б с веток все слетели,
Солнце б дрогнуло вверху,
Муравьи б удрали в щели,
Ветер спрятался б во мху.

Гиена такая мерзкая.
Морда у нее дерзкая,
Шерсть на загривке торчком,
Спина – сучком,
По бокам (для чего – непонятно)
Ржавые пятна,
Живот – грязный и лысый,
Ткнется в решетку – хвост у ноги,
Глаза – как у бабы яги.

А мне ее жалко…
Разве ей не обидно?
Даже моль, даже галка
Симпатична и миловидна.
Мне объяснила невеста дядиволодина,
Тетя Аглая:
«Почему она злая?
Потому что уродина».

У бедной куколки грипп:
В правом плечике скрип,
Расклеились букли, –
Что дать моей кукле?
Ромашки
Из маминой чашки?
Не пьет…
Все обратно течет.
Собачьей серы
В ложке мадеры?
Опять выливается.
Прямо сердце мое разрывается!
Всыплю сквозь дырку в висок
Сухой порошок:
Хинин –
Аспирин –
Антикуклин…
И заткну ей ваткой.
А вдруг у нее лихорадка?
Где наш термометр?
Заперт в буфете.
Поставлю барометр…
Зажмурь реснички.
«Жил-был дед и корова»…
Спи, грипповая птичка!
Завтра будешь здорова.

Ты видел, мой мальчик, осленка
На ферме у старой сосны,
Где утром заливисто – звонко
Горланит петух со стены?

Стоит он, расставив копытца,
Мохнатый, серьезный малыш,
И, вскинувши уши, косится
На глухо шипящий камыш.

Оса ли завьется над мордой,
Густые реснички мигнут
И хвостик, упругий и твердый,
Взволнованно щелкнет, как прут.

Девчонка, чуть дольше наперстка,
Раскроет восторженно рот, –
Погладит пушистую шерстку,
Потрется щекой о живот…

И даже барбос желтозубый,
К помойке свершая свой путь,
Лизнет его в мягкие губы, –
Ей-богу, нельзя не лизнуть!

Лес солнечной тешит игрою,
Тень вьется по выступам плит…
Чу! дробная рысь под горою –
Мать с хворостом к ферме спешит.

Мохнатые пляшут гамаши,
Раздулись бока широко:
Так вкусно из теплой мамаши
Густое тянуть молоко!