Агния Барто - Думай, думай... (сборник стихов)

О каких-то редких видах
Раскричался Вася.
— Поспокойней: вдох и выдох!..
Ты не надрывайся!

Охранять он хочет чаек,
Просто в них души не чает,
А меня… не замечает.

На глазах растут ребята!
Жил в стихах моих когда-то
Вовка — добрая душа.
(Так прозвали малыша!)

А теперь он взрослый малый,
Лет двенадцати на вид,
И читателей, пожалуй,
Взрослый Вовка удивит.

С добротой покончил Вовка,
Он решил — ему неловко
В зрелом возрасте таком
Быть каким-то добряком!

Он краснел при этом слове,
Стал стесняться доброты,
Он, чтоб выглядеть суровей,
Дергал кошек за хвосты.

Дергал кошек за хвосты,
А дождавшись темноты,
Он просил у них прощенья
За плохое обращенье.

Знайте все, что он недобрый,
Злее волка! Злее кобры!
— Берегись, не то убью!
Пригрозил он воробью.

Целый час ходил с рогаткой,
Но расстроился потом,
Закопал ее украдкой
В огороде под кустом.

Он теперь сидит на крыше,
Затаившись, не дыша,
Лишь бы только не услышать:
«Вовка — добрая душа!»

Я думал, взрослые не врут,
А дедушка Сережа
Сказал, что очень любит труд…
Но что-то не похоже.

Просил я: — Сделай мне совок,
Зеленый или синий!
Я знаю, он бы сделать мог!
А он в ответ: — Зачем, сынок,
Мы купим в магазине,

За них недорого берут.
А сам сказал, что любит труд…

Спешит он высказаться «за»,
Когда глядит тебе в глаза,
Но почему-то за глаза
Всегда он «против», а не «за».

Ребята заспорят,
Взорвутся как порох,
А он промолчит,
Не участвует в спорах.

Он слова не просит
Ни «за» и ни «против».

Зато в подворотне
Он очень активен:
Коляску с ребенком
Поставил под ливень,

Хромого мальчишку
Избил из-за денег.
Кого-то обманет,
Кого-то заденет.

А в школе молчит,
Не участвует в спорах.
Зачем волноваться?
Взрываться как порох:

Он слова не просит
Ни «за» и ни «против».

У Вовки черный пудель,
Красавец пудель есть,
Ему в цветной посуде
Приносит Вовка есть.

Считает он за честь,
Что в доме пудель есть.

— Его мы не простудим?!
Он спрашивал в мороз.
Чтоб был доволен пудель,
Его в объятьях нес.

Поил душистым чаем,
В щенке души не чаял.

Но мы скрывать не будем,
Сказать пришла пора,
Что есть не только пудель,
У Вовки есть сестра.

Чтоб даже не пыталась
Она ласкать щенка,
Ее он стукнул малость.
Подумаешь! Осталось
Всего два синяка.

Иной, скрывать не будем,
Готов ласкать собак,
Но почему-то к людям
Относится не так.

— Ты бесчувственным растешь!
Говорят мне часто.
Я бездушный! Ну и что ж,
Нет души — и баста!

Я вчера куда-то мчусь,
Вдруг на встречу мама,
А у мамы столько чувств,
Невозможно прямо!

Говорит: — Ну, как дела?
При девчонках обняла!

Я попятился назад
И нарочно — в лужу!
Не у всех людей подряд
Вся душа наружу.
Черствый я, на мамин взгляд,
Маме ангел нужен!

Сам себя ругал Максим:
«Ты, Максим, невыносим!
Ты грубишь родителям!»
— Решено! — сказал Максим.
Стану укротителем!

Хватит своеволия!
Если даже и на льва
Могут действовать слова,
На меня тем более!

Он работал не со львами,
Он пантер не просвещал
Нет, суровыми словами
Сам себя он укрощал:

— У сестры фонарь под глазом?
Кто виновен — тот наказан!
Что поделать? Решено:
Не пойдешь, Максим, в кино!

Укротитель беспощаден:
«Начеку все время будь!»
Придерется то к тетрадям,
То еще к чему-нибудь.

Скажет будто невзначай:
— Своеволие кончай!
И прибавит он печально:
Телевизор не включай,
Без футбола выпьешь чай.

— Как парнишка поумнел!
Люди ахали,
А Максим спокойно ел
Клюкву в сахаре.