Александр Екимцев - Дедушка Туман

Почему ты плачешь, вьюга,
Под горою возле луга,
У колодца, у дверей —
Расскажи нам поскорей».

«У меня увязли ноги
На околице села.
Я сама себе дороги
Запуржила, замела!»

Полем,
Лугом,
Большаком
Тёплый дождик
Шёл пешком.
Шёл пешком,
Устал немножко:
«Ох и дальняя
Дорожка!»
Подошёл к селу
Поближе,
Видит:
Конь пасётся
Рыжий.
«Я на нём
Подъехать должен.
Я устал,
Я шёл полдня!»
И вскочил тут
Тёплый дождик,
Как мальчишка,
На коня.
Фыркнул трижды
Конь гривастый,
Хвост взметнул.
Под облака.
Не возил ещё
Ни разу
Он такого седока!
За мостом,
За быстрой речкой
Дождь хлестнул его
Покрепче
И помчался на коне
По заречной
Стороне!

«Прощайте, деревья,
Берёзы, дубы,
Уходим в деревню, —
Сказали грибы. —

Прощайте, деревья,
Крутым бережком
Сегодня в деревню
Уходим пешком.

Под лиственной крышей
С зари до зари
Прождали мальчишек
Мы месяца три.

Но нет их и нет их…
Прохладой дыша,
Уж красное лето
Уходит спеша.

Прощайте, деревья,
Крутым бережком
Мы сами в деревню
Уходим пешком».

Три дня и три ночи
Шагали они.
Усталые очень
Присели на пни.

На пни, как на стулья,
Присели грибы
И сразу уснули,
Устав от ходьбы.

Уснули, умолкли,
Как будто их нет.
Продрогли, промокли,
Проснулись чуть свет.

Всем много-премного
Желая удач,
В дорогу, в дорогу
Звал рыжик-трубач.

Мелькали деревья,
Сверкала роса.
Шагали в деревню
Грибы сквозь леса.

Овраг обходили,
Свернули с тропы
И вдруг заблудились
Бедняги грибы.

На самой опушке,
Где вьётся река,
У самой избушки,
Избы лесника!

Вьётся пух,
Вьётся пух —
Бьётся с петухом петух.
Рыжий с чёрным бьётся.
Чёрный с рыжим бьётся.
Бьётся — не сдаётся.

Встало солнышко над лугом
И, разгорячённое,
Утонуло в тучах пуха
Рыжего и чёрного.

Рыжий пух
Да чёрный пух —
Стало днём темно вокруг.
Стало мрачно в огороде,
Стало сумрачно в лесу.
С фонарями люди ходят
Днём в двенадцатом часу.

Филин выпучил глазищи.
С каждым часом гуще тьма.
Две девчонки, как ни ищут,
Не найдут свои дома.
Два прохожих под дубами
В темноте
Столкнулись лбами.
Днём в домах включают свет.
Солнца нет!
Солнца нет!
Стало холодно речушкам
И полям ещё не сжатым.
Стало холодно лягушкам,
И козлятам,
И ежатам.

Вьётся, вьётся
Пух куриный
Выше крыши и ольхи.
Что вы, что вы натворили,
Петухи?!

Не выдумки это, всё это не враки,
Что я приручил сто четыре собаки.

И серых, и белых, и рыжих, и чёрных,
Гривастых, безгривых, ленивых, проворных.

Я так приручал их: идя переулком,
Бросал я собакам то коржик, то булку,

То кость, то кусок колбасы, то котлету,
То корочку сыра, а то и конфету.

Я их приручал при луне и во мраке,
И так приручил сто четыре собаки.

Я думал: вот с ними пойду на охоту,
Пойду в сапогах по большому болоту.

Собаки помчат в камышовые чащи
И враз сто четыре мне утки притащат.

Однажды с собаками шёл я в потёмках
И вдруг увидал у оврага котёнка.

Наверно, с дороги знакомой он сбился,
Наверно, из дома уйдя, заблудился.

Дрожит и мяукает жалко в потёмках.
Ну что тут поделаешь? Взял я котёнка!

Но тут сто четыре собаки, как волки,
Оскалили зубы, взъерошили холки.

Вы знаете, кошек не терпят собаки
И любят устраивать с кошками драки.

«Не злитесь, — кричу я, — вы что, забияки!»
Но слушать меня не желали собаки.

С котёнком мы прыгали через заборы…
Куда бы нам скрыться от лающей своры?

А вслед нам рычанье собачье неслось,
Удрать нам с котёнком едва удалось.

С тех пор по ночам — при луне и во мраке —
Всё ищут меня сто четыре собаки!

Солнце греет,
Жарко греет,
На пригорках
Рожь буреет.